Вся твоя ложь - [62]

– Жаль, что ты с самого начала не сказала, что ты тоже выпускница «Ашамс», – снова повторяет Джулия. – Это бы многое изменило к лучшему.

– Не понимаю, почему это должно иметь хоть какое-то значение, – говорю я.

– Бывшим ученикам школы не нужно ничего никому доказывать, и место в «Ашамс» принадлежит им по праву.

Джулия сжимает губы. Николь ерзает на стуле, а дети перестают болтать, озабоченно глядя на взрослых. Когда я снова вижу беспокойство на лице Робин, у меня опять сжимается сердце. Мне хочется срочно сменить тему разговора, взять обратно свои слова, бросившие Джулии ответный вызов. Но в то же время я отказываюсь делать вид, будто все нормально и это было абсолютно естественное поведение с ее стороны.

– Это было… сложно, – решительно продолжаю я. – На новом месте и так нелегко обустраиваться. А Лондон и в самом деле новое место – по крайней мере, для Робин. Да еще и столкнуться с таким враждебным отношением, причем не понятно отчего. А ведь произошло кое-что действительно очень скверное.

В мыслях я держу эпизод с мертвой птичкой-робин, хотя и не могу озвучить этого вслух. Губы Джулии сжимаются еще сильнее, взгляд устремлен куда-то вдаль, словно она мысленно взвешивает все обстоятельства. Я бросаю взгляд на Робин, которая смотрит на меня абсолютно щенячьими глазами, в которых стоит мольба: не спорь, не выступай, не перечь, пусть все будет хорошо, пожалуйста.

Теперь все зависит от Джулии. Пауза явно затянулась. Каждая секунда длится все дольше и дольше, время растягивается, закручивается в спираль и замирает в ожидании реплики Джулии. Наконец она снова смотрит на меня и явно собирается что-то сказать. Я отключаю свой разум от воображаемого будущего нытья Робин и поднимаю подбородок, встречая неизвестность с высоко поднятой головой. Как бы ни повернулись в дальнейшем сегодняшние события, я встречу их лицом к лицу с поднятым забралом.

– Ты права, – говорит Джулия. – Я действительно вела себя слишком враждебно. Мне очень жаль. Извини. Мы можем начать все сначала?

Хм… начать все сначала? Но сперва я должна спросить про личинок. Их образ слишком задержался у меня в голове. Но напряжение за столиками явно спадает. Лицо Робин расслабляется, и она поворачивается к остальным девочкам, чтобы возобновить разговор. Я знаю, что, если сейчас я откажусь принять извинения Джулии и продолжу что-то выяснять, Робин очень на меня разозлится. А я больше не могу ее расстраивать.

– Конечно, – говорю я. – Мы можем начать все сначала.

Робин смеется, Дейзи и Пиппа тоже, и мой гнев понемногу стихает. Я так хочу, чтобы Робин перестала быть изгоем, чтобы девочки в классе общались с ней. Может быть, мне и нужно было последовательно отстаивать свои моральные принципы и непременно указать Джулии, насколько ее поведение было отвратительно и достойно всяческого презрения. Но я не делаю этого из-за Робин. Однако тот факт, что я приняла ее извинения, еще не означает, что я собираюсь расслабиться и стоить с Джулией доверительные отношения. Нет-нет. Я буду внимательно следить за всеми ее действиями. Я натягиваю на лицо милейшую улыбку.

– Должно быть, очень странно, что в шестом классе появился кто-то новый. Особенно с учетом этих ужасных предстоящих экзаменов. Я понимаю, что с этим трудно смириться.

– Спасибо, – говорит Джулия. – Я очень тебе признательна. И ты только посмотри, как хорошо поладили между собой наши девочки. Как приятно, что мы все теперь можем быть друзьями. – Она откидывается назад и делает широкий жест Николь: – Ты согласна, Ник?

Николь утвердительно кивает, улыбаясь с безмятежным выражением лица. Потом поворачивается ко мне и шепчет:

– Я же говорила тебе, что все будет хорошо, помнишь?

– Да, помню, говорила…

– Так забавно оказалось, что мы вместе учились в одной школе, – говорит Джулия, обращаясь ко мне. – Жаль, что между нами такая большая разница в возрасте. Думаю, ты меня совсем не помнишь, да?

– Да, боюсь, что так. И Джессику тоже. Четыре года – это слишком большая разница.

– Да, конечно, – говорит Джулия. – Мы тебя тоже совсем не помним. Полагаю, что ученики разных годов обучения особо не пересекаются и не общаются друг с другом. У них нет общих интересов.

В этот момент мой телефон издал сигнал о пришедшем сообщении. Барбара написала:

«Завтра ранний подъем. Судья сказала, что заседание начнется в 9:30. Увидимся в 9:00.»

– Работа? – интересуется Джулия.

– Ага, работа. У меня завтра с утра судебное заседание.

– Должно быть, это так увлекательно. Над чем ты сейчас работаешь? Быть адвокатом по уголовным делам – это так интересно, – говорит Джулия.

Я смотрю на нее с удивлением. Откуда она знает, чем я занимаюсь? Должно быть, кто-то упоминал об этом. Может быть, Робин.

– Ты сейчас ведешь какое-то серьезное дело?

Я не могу устоять перед возможностью похвастаться перед ней:

– Да, я думаю, это довольно громкий процесс. Но я не играю в нем какой-то особенно большой роли. Я всего лишь младший адвокат. И меня пригласили уже на последних этапах процесса, когда большая часть работы была проделана. Это дело по поводу сексуальных домогательств одного учителя к своей ученице.