Вся проза в одном томе - [77]

Дианов был на редкость красив, что унаследовал от него и сын. С возрастом его шарм только возрастал, привлекая внимание молоденьких девушек едва ли не больше, чем пятьдесят лет назад. Крупный нос и небольшой акцент выдавали в нём грузинское происхождение. Его маленькая жена с мелко завитыми волосами вечно суетилась вокруг него, словно сторожевая собачка, казалось, даже в уборную не отпуская его одного.

Сергей Петрович давно не видел Евгения Фёдоровича, и чисто внешне приветствие их выглядело довольно тёплым. Однако зоркий наблюдатель заметил бы лёгкий холодок, пробежавший между старыми друзьями. Какое-то давнее, глубоко засевшее недопонимание, которое они оба пытались скрыть от присутствующих, втайне смущало обоих, создавая взаимное напряжение.

— Мы ждали только вас, — сказал Евгений Фёдорович.

Он не собирался вкладывать в эти стандартные слова ни тени упрёка. Однако его так расстроило отсутствие Илюши, что в его реплику неосознанно прокралась нотка обиды, из-за чего со стороны могло показаться, будто Смычков отчитал Диановых за десятиминутное опоздание. Евгений Фёдорович понимал, что если бы Дианов-младший захотел явиться на эту встречу — его не остановила бы и куда более веская причина, нежели абстрактные гастроли. Из уст Дианова-старшего это звучало как вежливая отговорка, которую он сам, скорее всего, и придумал.

— Прошу прощения, мы слегка задержались, — сказала Зоя, будто оправдываясь.

— Ничего страшного. У нас всё готово. Прошу к столу.

ПЕРВЫЙ ТОСТ

Евгений Фёдорович сел за средний стол спиной к этажерке с вином. По его правую руку расположился профессор Заточинский, а по левую — Дианов с женой. Веронян занял место с торца рядом с учителем. Напротив него с другого края сидела Инна. Лидия разместилась напротив отца. Слева от неё сидели сын и муж, а справа — Марта со своим семейством. Посреди стола красовалось блюдо с огромным куском телятины. А вокруг — многочисленные салаты, тарелки с мелко нарезанным сыром, корзины с хлебом, плошки с оливками, кастрюли с варёной картошкой, дыни и ананасы.

— «Шато Ша Нуар», — начал Евгений Фёдорович, откупорив первую бутылку. — «Чёрная кошка». То самое, с которого всё и началось. Один из лучших урожаев в истории Бордо. Оно даже старше Вас, мой дорогой Всеволод Илларионович. Старше старейшего из присутствующих. Оно прожило столько, сколько редко удаётся прожить человеку. И сейчас мы убедимся, что за столько лет оно не скисло, не прогоркло, ничуть не утратило своих качеств. Его можно не только хранить для коллекции, словно жемчужину, не только перепродавать на аукционах за сумасшедшие деньги — его можно и нужно пить, ибо для этого оно было создано. И пусть не смущает вас тот единственный след, который оставило на благородном напитке время — этот неприятный на вид, но абсолютно безвредный осадок вы можете аккуратно снять специальной ложечкой, которую я каждому из вас положил.

Большинство людей, не разбирающихся в вине, — продолжал он, обходя столы вокруг и наливая каждому понемногу, — предпочитают вино полусладкое, ибо оно приятнее на вкус и легче пьётся. И одна из первых истин, которую познаёт человек, решившийся погрузиться в профессиональное изучение вопроса — настоящее вино может быть только сухим. Его надо уметь пить, его надо распробовать, надо научиться понимать волшебство его вкуса — но, дабы не наскучить вам, я даже не стану перечислять тот длинный перечень химических операций, которые необходимо произвести с напитком после добавления в него сахара.

Однако некоторые сорта винограда обладают такой природной сладостью, что сделанное из них вино, абсолютно сухое по технологии производства, тем не менее на вкус приятнее любого полусладкого. «Шато Ша Нуар» как раз из таких. И эта сладость с годами должна была стать ещё более ощутимой. Обратите внимание на цвет — очень тёмный, почти чёрный, чуть с фиолетовым оттенком — цвет венозной крови. Поболтайте его в бокале и оцените вязкость и густоту остатка, стекающего по стенкам. Окунитесь носом в бокал и ощутите аромат инжира с лёгкими ореховыми нотками.

Наконец — совсем крошечный первый глоток. Дайте вину полежать у вас на языке и незаметно раствориться во рту. Послевкусие его вы ощущали бы сутки, если бы ничего больше не ели, не пили и не чистили зубы. Но сейчас закусите его кусочком сыра, который я нарезал для вас мелкими кубиками. Настоящий «Маасдам», который я заказал из Голландии специально для нашей встречи — подходит к этому вину идеально. Закройте на мгновенье глаза — так вы лучше прочувствуете лёгкое и приятное тепло, что проникло вам в грудь и через неё с каждым ударом сердца плавно растекается по всему телу до кончиков пальцев.

Итак, мы провели дегустацию нашего первого экспоната. А теперь пусть кто-нибудь скажет первый тост, после чего начнём трапезу.

Все встали, держа бокалы. Слово взял Артур Веронян.

— Я армянин, с меня и первый тост, — начал он, по своему обыкновению зычно декламируя каждое слово и энергично жестикулируя. — Сколько знаю тебя, Женя, всё никак не могу понять — откуда ты взялся здесь, в этой стране, в эту эпоху. Ты гигант из каких-то былых времён. Великан из далёкого прошлого, каких теперь больше нет. Потому особенно ощутима будет потеря тебя. Потому особенно щемит сердце мысль, что тебя скоро не станет. Всякий, кто читал труды мыслителей позапрошлого века, а потом нынешних — не мог не почувствовать: даже величайшие из последних уступают первым по уровню интеллекта. Даже лучшие из современных не могут похвастаться таким объёмом знаний, каким обладали их предшественники. Хотя в наши дни эти знания добыть намного проще. Это совсем другой уровень, другое измерение интеллекта, какого давно уже никто не достигал. Оттого так грустно бывает читать тех, старых, забытых, что сегодня уже никто так не может. Никто — кроме Жени.