Встречные огни - [51]
Б е р е ж н о й. Напоминает, что завтра летит в Москву?
В и т а л и й. Угрожает: если я не дам ответа до его вылета, он пошлет фотокопии листовки во все инстанции.
Б е р е ж н о й. Банальный ход дешевого шантажиста! Когда в ту ночь ты сообщил мне о вашей встрече, я рассказал кому следует. Заинтересовались! Не тобой, конечно! Тебя знают как облупленного. Просили не волноваться.
В и т а л и й. Благодарю, но я сам прошу все проверить!
Б е р е ж н о й. Кое-что уже уточнили. В Англии нет ни одного владельца авиационного завода, который был бы уроженцем Украины.
В и т а л и й. А листовка? Письма?
Б е р е ж н о й. Разберутся! Между прочим, на поведение этого «доцента» обратил внимание какой-то милиционер. Он уверен, что мы имеем дело с проходимцем. А главное… его опознала одна официантка из молодежного кафе. О ее показаниях мне обещали сообщить. Вот и все. А теперь объясни, почему акт готовности самолета подписал не ты, а Мурашицкий?
В и т а л и й. Он начинал эту работу, ему и сдавать!
Б е р е ж н о й. Да у него ж ничего не вышло! Это ты все поставил с головы на ноги. В Москве ждут тебя!
В и т а л и й. Не могу.
Б е р е ж н о й. Отказываешься от авторства?
В и т а л и й. Не хочу, чтоб туман вокруг имени моего отца задержал приемку самолета.
Б е р е ж н о й. Опять — двадцать пять!
В и т а л и й. Поймите, Степан Иванович! Мне нелегко было принять такое решение. Полтора года бессонных ночей, гибель друга… Слишком дорого обошелся мне мой первенец! Так пусть он летает в небе, хотя бы и под чужим именем.
Входит радостно возбужденная О к с а н а. В руке у нее объемистая тетрадь.
О к с а н а. Отец! И Виталий здесь! Отлично! Добрый день!
В и т а л и й. Здравствуйте, Оксана!
О к с а н а. Новость-то какая! Вы только послушайте! Когда я начинала работу над диссертацией, в нескольких документах мне попадалась фамилия Ковальчук. Как-то не приходило тогда в голову связать ее с вами, Виталий: Ковальчуков на свете немало! Но после нашего разговора я решила все проверить. И наконец нашла! Вашего отца звали Владимир?
В и т а л и й. Да.
О к с а н а. Он был капитаном разведки?
В и т а л и й. Так было написано в письме военкомата, в котором сообщали, что он пропал без вести.
О к с а н а (показывает фотографию). Узнаете?
В и т а л и й. Но… это ведь такая же фотография, как на листовке!
Б е р е ж н о й (встревоженно). Вот как!
О к с а н а. Вот дневник генерала Никулина. (Открывает на нужной странице.) Слушайте! (Читает.) «Третье ноября 1943 года. Сегодня в последний раз виделся с Владимиром Ковальчуком…»
З а т е м н е н и е.
Крутой берег Днепра. Под деревцом, в разных позах, сидят с о в е т с к и е в о и н ы - р а з в е д ч и к и. Среди них В л а д и м и р К о в а л ь ч у к. Солдаты поют.
Появляется Н и к у л и н. Все вскакивают.
В л а д и м и р. Смирно! (Никулину.) Товарищ генерал! Спецгруппа разведотдела к выполнению боевого задания готова. Капитан Ковальчук.
Н и к у л и н. Вольно! Командиру остаться, остальным разойтись.
Все разведчики, кроме Владимира, уходят.
Ну, капитан, наконец прибыло письмо из Алма-Аты.
В л а д и м и р. От Нади?
Н и к у л и н. Она пока еще в больнице. Пишет военком.
В л а д и м и р (встревоженно). Что-нибудь случилось?
Н и к у л и н. Командование поздравляет тебя: родился сын!
В л а д и м и р. Сын? (Радостно обнимает Никулина, затем, спохватившись). Простите, товарищ генерал!
Н и к у л и н. Ничего, ничего! Хотелось бы предоставить тебе отпуск…
В л а д и м и р. Отпуск?! Как же так? Мне ведь приказано готовиться к переправе на тот берег.
Н и к у л и н (внимательно взглянув на Владимира). Да… Но может случиться так, что ты… никогда не увидишь своего сына.
В л а д и м и р. Товарищ генерал, я все взвесил.
Н и к у л и н (преодолевая колебания). Понимаешь ли… ну что ж! Командование ставит перед тобой такую задачу… Ты — офицер связи, пробираешься к штабу партизанского соединения с письмом, в котором будет указано, что форсирование Днепра и штурм Киева мы начнем с Букринского плацдарма. Немцы схватят тебя, письмо попадет в их руки. Но они могут сразу не поверить, что все это так, начнут тебя допрашивать. Допросы у них особенные… Ты должен держаться до последней минуты, не давая никаких показаний.
В л а д и м и р. Понимаю.
Н и к у л и н. И лишь в том случае, когда действительно возникнет угроза расстрела, ты скажешь, будто собственными глазами видел, что основные силы нашего фронта приближаются именно к Букрину. Если немецкое командование поверит тебе, твое задание будет выполнено!
В л а д и м и р. Ясно.
Н и к у л и н. Ну, а мы ударим из Лютежа. Это сохранит жизнь тысячам наших солдат.
Путевые заметки украинского писателя Григория Плоткина раскрывают перед читателями неприглядную правду о так называемом «рае для евреев на земле». Автор показывает, в каких тяжелых условиях живут обманутые сионистскими лидерами сотни тысяч еврейских переселенцев, как по воле американского империализма израильская земля превращается в военный плацдарм для новых агрессивных авантюр.