Встречные огни - [28]

Шрифт
Интервал

С е р г е й. Скоро увидимся.


Луковец и Сергей уходят.


К а т я (Геннадию). А ты идти не хотел!

Г е н н а д и й (счастливый). Катюша! Даже не верится…


Катя и Геннадий поют.


К а т я.

Гена, не суди себя сурово,
Все тебе, как прежде, по плечу.

Г е н н а д и й.

К жизни ты меня вернула снова,
Чем тебе за это отплачу?

К а т я.

От твоей улыбки и от взгляда
Сердцу веселее вновь.
Только за любовь платить не надо,
Это ведь любовь!

Г е н н а д и й.

Фрицы обо мне услышат снова,
Буду я теперь опять в строю!

К а т я.

Сильного, красивого, родного,
Наконец тебя я узнаю!

Г е н н а д и й.

Впереди — огонь и канонада,
Ты себя к опасности готовь.
За любовь платить по счету надо,
Это ведь любовь!

Они идут навстречу морю и солнцу, им вслед внимательно смотрит  А н д р е й, вышедший несколько раньше. На Андрея сочувственно смотрит  Л у к о в е ц. Перемена света. Снова катакомбы.


А н д р е й (смущенно). Им теперь жить да жить!

Л у к о в е ц. И тебе на тот свет торопиться незачем!

А н д р е й. Я-то что? Меня все равно никто не ждет.

Л у к о в е ц. Одесса ждет! Ждет, когда мы выйдем из катакомб и пройдем по свободным улицам, к морю.


Андрей запевает песню о катакомбах. Луковец подхватывает ее, а вскоре к ним присоединяются десятки невидимых в темноте обитателей катакомб.


А н д р е й.

Пути-дороги наши каменисты,
И каждый шаг дается нам с трудом.
Мы не пираты, не контрабандисты,
Но катакомбы — наш подземный дом.
        Где-то рвутся вражеские бомбы,
        Над Одессой пламенем дыша.
        Катакомбы, катакомбы! —
        Вот где города отважного душа!

Л у к о в е ц.

Ведем сегодня смертный бой с врагами,
Их не спасет железная броня.
Горит земля у фрицев под ногами,
Она зажглась от нашего огня.
        Дал народ нам выверенный компас,
        И сквозь тьму дорога нам видна.
        Катакомбы, катакомбы —
        Черноморская, родная сторона!

З а т е м н е н и е.

Картина вторая

Штаб-квартира гестапо в старинном одесском особняке. Клетчатый паркет, стены, украшенные бронзой. В углу — маленький мальчик  Ф и м а  Г и л ь м а н  играет на скрипке. У письменного стола в глубоком кресле сидит  Г о ф м а й е р. Г р о т  подает ему бумаги на подпись.


Г о ф м а й е р. Тсс! (Прислушивается к музыке.) Вагнер! Его так любит наш фюрер! (Смахивает слезу.)

Г р о т. Если б я знал, что музыка будет так расстраивать вас, я б не осмелился привести этого скрипача… (Делает шаг в сторону Фимы.)

Г о ф м а й е р. Нет, нет! Пусть играет! Слезы очищают сердце арийца… (Пишет резолюцию на одной из бумаг.) По-ве-сить! (Просматривает другой документ.) А этих… можно расстрелять.

Г р о т. Вы устали, экселенц… Вам следовало бы немного развеяться. Кстати, сегодня герр Лещенко наконец открывает свой ресторан.

Г о ф м а й е р. Это правда, что у него там неплохие девицы?

Г р о т. О, суперлюкс! Есть достойные вашего внимания.

Г о ф м а й е р. Вы легкомысленный человек, Грот! Как я могу себе такое позволить, когда до сих пор ничего не ясно, а наши корабли, после ремонта, почему-то взрываются!

Г р о т. Экселенц…

Г о ф м а й е р. Молчите! За Судоремонтный завод отвечаете вы! Почему не расстрелян ни один заложник?

Г р о т. Потому что мертвые молчат.

Г о ф м а й е р. А корабли идут на дно? «Товарищ Андрей» издевается над нами! Боюсь, я не смогу спасти вашу голову, Грот!

Г р о т. Экселенц, больше взрывов не будет! (Подойдя к дверям, вводит Заграву.)

Г о ф м а й е р. Партизан? Вас ист дас?

Г р о т. Взгляните, что он нашел в топке крейсера «Берлин».

Г о ф м а й е р. Уголь.

Г р о т. А внутри? (Разламывает кусок угля.)

Г о ф м а й е р. Взрывчатка? Кто подложил? Вы разыскали?


Заграва внимательно осматривает помещение.


Г р о т. Пока нет. Но он нам поможет.

З а г р а в а. Так точно. Имею отдельные мысли.

Г о ф м а й е р. Вы молодец, Грот! Я вас представлю к Железному кресту. (Заграве.) А тебе — талончик на шнапс.

З а г р а в а. Битте-дритте! Выпью за успех нашего дела!

Г о ф м а й е р. Замечательно! (Гроту.) Кто там в приемной?

Г р о т. Городской голова герр Пынтя.

Г о ф м а й е р. Пусть зайдет!


Грот и Заграва уходят. Появляется  П ы н т я.


П ы н т я. Гутен таг, домнул Гофмайер!

Г о ф м а й е р. Что у вас?

П ы н т я. Ко мне обратился коммерсант, некто Сергей Чернега. Просит разрешения открыть комиссионный магазин.

Г о ф м а й е р. Ваши соображения?

П ы н т я. Разрешить… (Не заметив одобрения.) То есть нет…

Г о ф м а й е р. Меня интересуют ваши соображения.

П ы н т я. Мои соображения… в вашей голове.

Г о ф м а й е р. Можно разрешить. (Откладывает документ.)

П ы н т я. Сигуранца проверяла.

Г о ф м а й е р. Теперь проверит гестапо. Все?

П ы н т я. Примите, пожалуйста, мою жену. Она говорит, что у нее важнейшее дело.

Г о ф м а й е р. Почему не передала через вас?

П ы н т я. Боится, что я все перепутаю. У тебя, говорит, ранний склероз и поздний невроз!

Г о ф м а й е р. Позовите ее!


Пынтя подходит к дверям, зовет жену. Входит  м а д а м  П ы н т я.


М а д а м  П ы н т я. Минуточку! Полминуточки! Одну секунду! В городе нет покоя! Развлечений — ноль целых! Тоска, помноженная на скуку! Мы так надеялись, что наконец господин Лещенко откроет свой ресторан… и вдруг — все это под угрозой!

Г о ф м а й е р. Кто вам сказал?


Еще от автора Григорий Давыдович Плоткин
Поездка в Израиль. Путевые заметки

Путевые заметки украинского писателя Григория Плоткина раскрывают перед читателями неприглядную правду о так называемом «рае для евреев на земле». Автор показывает, в каких тяжелых условиях живут обманутые сионистскими лидерами сотни тысяч еврейских переселенцев, как по воле американского империализма израильская земля превращается в военный плацдарм для новых агрессивных авантюр.