Встречи и знакомства - [4]

. С горечью описывает Соколова в одном из своих очерков московский притон «Склад», где собирался кружок этих неординарных и сильно подверженных алкоголю людей. Но есть и несомненное восхищение «разнообразными талантами» «интеллигентных пропойц», цитировавших в своих спорах Гегеля и Канта, Шекспира и Байрона. Она оговаривает, что вынуждена была посещать это злачное место, поскольку ее «близкий родственник» был одним из его постоянных посетителей[11]. Этим «родственником» был Сергей Соколов, вероятно увлекший ее своей оригинальностью, и вызволяла она его из «Склада» уже как своего мужа. Возможно, «богемный человек» Соколов был против рождения ребенка, а потом настаивал, чтобы она оставила его. Но только ли «богемность» Соколова была тут причиной? Ведь ничто не помешало их законному браку и, соответственно, венчанию вскоре после того, как маленький Влас был брошен. В браке у них родились двое «законных» детей – сын Трофим и дочь Мария.

Косвенные свидетельства позволяют предположить, что Соколов не был уверен в том, что Влас его сын, что неудивительно при множестве романов, которые были у его подруги. Одним из них мог быть роман с А. А. Казначеевым, сыном двоюродного брата отца Александры сенатора А. И. Казначеева. На то, что отношения с ним носили особый характер, Соколова намекнула на суде в 1870 г., где ее обвиняли в выдаче фальшивого векселя на имя полковника Казначеева. Тогда суд присяжных оправдал ее не только по причине «тяжелых обстоятельств», но и приняв во внимание отношения, «существовавшие между нею и г. Казначеевым, объяснить которые она считает невозможным»[12]. Объяснить, то есть публично говорить об этих отношениях, она могла отказаться только по причине их интимности. И если действительно у нее с Казначеевым был роман, то понятны ревность знавшего о нем Сергея Соколова, его неуверенность в том, что он является отцом Власа, и желание, чтобы она бросила младенца. Не следует упускать из виду и тот факт, что Казначеев был крестным отцом Дорошевича. И все же ревность Соколова, если верить свидетельству знавшего его Гиляровского, что он «был живой портрет Дорошевича», скорее всего, была беспочвенна.

Маленького Власа взяли к себе и растили как родного сына бездетные помощник квартального надзирателя Михаил Родионович Дорошевич, бывший в чине коллежского секретаря, и его жена Наталья Александровна. Соколова спустя четыре месяца после того, как бросила сына, отказалась от ребенка, дав чете Дорошевичей соответствующую расписку. От приемного отца Влас получил фамилию и отчество. На всю жизнь он сохранил к приемным родителям чувство благодарности за тепло, которым был окружен в детские годы. То, как поступила с ним мать в младенчестве, сам факт «незаконнорожденности» нанесли Дорошевичу глубокую душевную травму, особенно переживавшуюся им в годы молодости. Проблеме брошенных матерями «незаконнорожденных» детей, их прав он посвятил ряд громких фельетонов, в которых очевидны автобиографические мотивы. В одном из них, явно целя в мать, он писал о «случайно родивших самках», бросающих своих детей[13]. Характерен псевдоним, которым он пользовался в этих публикациях, – Сын своей матери. Между Соколовой и ее старшим сыном пролегла глубокая пропасть. По свидетельствам современников, она не признавала в нем своего сына, он не считал ее матерью, они не общались, хотя судьба иной раз сводила их, как это было в конце 1880-х – начале 1890-х гг. во время совместной работы в газете «Новости дня».

Есть предположение, что через десять лет после того, как она бросила Власа, Соколова попыталась вернуть сына. О таком ее намерении свидетельствует, по мнению Н. А. Прозоровой, прошение на «высочайшее имя» об усыновлении мальчика, поданное М. Р. Дорошевичем в 1876 г., хотя в нем нет указаний на то, что «своего обещания не требовать сына к себе Соколова не сдержала…»[14]. Если верить уже упоминавшимся воспоминаниям Н. В. Дорошевич, Влас через суд был все-таки возвращен матери и прожил с ней несколько лет. Но следует иметь в виду, что являющиеся сами по себе интересным и не лишенным литературных достоинств произведением воспоминания Натальи Власьевны грешат неточностями и очевидными выдумками, особенно при описании рождения, детских и юношеских лет отца, что можно объяснить как ее неосведомленностью (незадолго до ее рождения родители разошлись, и она жила в новой семье матери, актрисы К. В. Кручининой), так и тем, что диктовала она свои воспоминания, будучи тяжело больной, буквально за несколько недель до смерти. Документальных подтверждений того, что Влас по судебному решению был возвращен Соколовой, не обнаружено, как нет и его собственных и других, кроме дочери, свидетельств о его жизни в семье матери. Напротив, из воспоминаний Е. И. Вашкова, сына хорошо знавшего Дорошевича с юности старого журналиста И. А. Вашкова, явствует, что, когда юный Влас незадолго до смерти приемных родителей явился к родной матери, Соколова буквально не пустила его на порог: «Влас Дорошевич до последних дней мадам Дорошевич не знал, что он не родной ее сын. Только перед смертью она сообщила ему, что он сын популярной в то время романистки Александры Ивановны Соколовой. Эта весть сильно потрясла его. Он решил отправиться к ней, своей настоящей матери. Это свидание не только не принесло Дорошевичу никакого удовлетворения, но, наоборот, только сильно расстроило и буквально потрясло его, благодаря цинизму и черствости Соколовой.