Встреча через 500 лет - [7]
Ночь, проведенная вместе, поцелуй под омелой и явление вампира
Они пришли в себя только в пабе. Лаки, этот храбрец, был белее мела; у инспектора Ноллиса дрожала челюсть; Верите застыла, как изваяние; замерзшая, перепуганная Молли тихо всхлипывала, платочком стирая с глаз потекший макияж.
— Виски! — потребовал Мэйсон.
Бармен с удивлением рассматривал посетителей: бледные, подавленные, молчат, пьют.
За первой бутылкой последовала вторая, и Лаки пришел в себя.
— Я ему покажу «не мертвого»! — разорялся поддатый Лаки. — Напичкаю электроникой этот треклятый замок по самую крышу! Выслежу и кол в задницу затолкаю! Что, Молли, вампирам колом пронзают сердце? В задницу тоже не повредит! — потребовались совместные усилия всей компании, дабы успокоить разбушевавшегося парня и отправить его спать.
Водворив в постель неуемного Лаки, Мэйсон направился в паб. Картина, явившаяся его взору, при всей своей невинности заставила Мэйсона застыть. Верите Хантер сидела за столиком в компании симпатичного инспектора Ноллиса и о чем-то беззаботно вещала. В ополовиненных стаканах таяли кристаллики льда, а эти двое склонились друг к другу и явно вели оживленную дружескую беседу. Рука Ноллиса накрыла изящную кисть Верите, а противная девчонка и не подумала отстраниться.
Сердце вдруг сдавило от обиды, хотя чего ему-то обижаться? Мэйсон с сожалением подумал, что то решение оттолкнуть оказалось … опрометчивым. «Сам виноват!» — пронеслось в голове. Что-то похожее на ревность ядом разливалось внутри, заставляя терзаться от безумных предположений. Мэйсон стиснул кулаки и поспешил свалить к себе. Если бы он оглянулся, то непременно заметил тот долгий, заинтересованный взгляд, которым его проводила отвлекшаяся от беседы девушка.
Может, эти переживания и стали причиной кошмара? Мэйсон снова видел сверкающий яркими красками замок на холме, его высокие зубчатые стены, окованный железом подъемный мост, дубовые ворота. На рыцарском пятачке тренировался гарнизон барона, а через двор шла… Нина? Нет, Верите Хантер брела через широкий двор, а за ней неотступно следили злобные сверкающие красные глаза. Они повсюду преследовали ее — во дворе, в передней, в коридоре.
Мэйсон в ужасе вскочил. Сердце билось, как в лихорадке, холодный липкий пот струился по спине. Мэйсон повернулся и остолбенел — у окна стояла прекрасная белая девушка.
— Верите? — во рту пересохло. — Что за чушь я несу? Какая — ж это Верите? Она словно соткана из воздуха. Призрак!
— Ты — Нина? — догадался он — призрак едва заметно кивнул.
— Ты хочешь мне что-то показать? — кивок в ответ.
— Мне пойти с тобой? — еще кивок и она протянула ему прозрачную руку.
Кажется, он шел за призрачной белой фигуркой по коридору, по пустынной деревенской улице, спотыкаясь, проваливаясь в сугробы, бежал через лес. У запертых замковых ворот призрак внезапно остановился … и испарился.
— Мэйсон, очнись, да очнись ты, черт тебя дери! — молодой человек смутно чувствовал, как его толкают, бьют по щекам — это было не больно, потому что нервные окончания словно омертвели. Он слышал слова, но не понимал их смысла. Кто-то разжал ему зубы, едкая жидкость опалила глотку.
— Бренди, — Мэйсон открыл глаза. Он сидел на снегу, привалившись спиной к каменной стене. Рядом на коленях стояла Верите — в руках фляжка, содержимое коей только что привело его в чувство.
— Верите?
— Вот наказание! Конечно, это я. А ты ожидал красавицу Нину? Или бравого барона Финчли? — девушка скривилась.
— Его — не приведи господи, — Мэйсон вздрогнул. — Но мне показалось, что я видел …
— Нину?
— Да. Теперь припоминаю, как шел за ее призраком, — он поднялся, лязгая зубами. — Черт, как же холодно. А позволь полюбопытствовать, Верите, что ты-то здесь делаешь?
— Решила последить за тобой и узнать, куда это тебя понесло среди ночи, — просто ответила девчонка и лукаво улыбнулась.
— Спасибо, что не дала мне замерзнуть. А я подумал…
— Что? — девчонка пытливо уставилась на него.
— Что ты увлечена своим спутником, — промямлил Мэйсон, старательно отводя глаза.
— Ноллис? — Верите прыснула со смеху. — Мы просто поболтали и выпили по стаканчику. Он забавный… А ты что подумал? — хитрый взгляд в сторону молодого человека.
— Я… — Мэйсон замялся.
— Ты ревнуешь? — он только сейчас заметил, что она стоит подозрительно близко, так близко, что он чувствует на щеке ее легкое дыхание и ванильный аромат духов.
— А если так? — Мэйсон поддался вперед. Девушка шагнула ему на встречу, но вдруг неожиданно сдавленно вскрикнула и присела на корточки.
— Что случилось? — Мэйсон нагнулся, пытаясь понять, что же произошло.
— Дьявол, кажется, я подвернула ногу, — девчонка хрипло выругалась сквозь зубы, старательно сдерживая наворачивающиеся на глаза злые слезы. — Все из-за тебя! — наехала она на растерявшегося молодого человека.
— Вот наказание! — старательно подражая ей, передразнил Мэйсон, и подхватил девушку на руки.
— Может, я сама…
— Верите, сделай милость, заткнись, а! — его сильные руки сжали ее тело, удерживая, прижимая к себе.
— Придурок! — вякнула вредная девчонка и заглохла, обняв парня за шею и прижавшись к его груди.
Категория: слэш, Рейтинг: R, Размер: Миди, Саммари: Всему виной был мой неугомонный характер и еще одна штука, засевшая в пятой точке, которую в простонародье называли «шилом в жопе». Не эти ли качества занесли меня на раскопки в тот загадочный храм, притаившийся в непроходимых джунглях одной банановой республики? Комментарий автора: Весенняя сказка об исполнении желаний.
Завоевать интерес – цели не имею, поэтому он привьётся вам от моего нераскрытия темы, жанра, описания героев, времени. Мне просто казалось, что я вне времени, когда писал сье. Содержит нецензурную брань.
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)