Встреча через 500 лет - [6]

— Но женой барона прекрасной даме стать было не суждено. Легенды гласят, что она зачахла и умерла от тоски по своей родине. Странно, но мы не нашли упоминания о ней в семейных архивах, и на родовом кладбище Финчли нет ее могилы.

— Ее звали Нина, — буркнул Мэйсон.

Мэйсону пришлось довольно подробно пересказать изумленной компании свое видение. Да, Нину избили и изнасиловали. Да, скорее всего, это сделал хозяин, барон Финчли. Нет, лица мужчины он не разглядел — все время видел его со спины. Какие слова произносила Нина — трудно сказать, она говорила на латыни, в коей он не силен, но точно расслышал, как она произносила слова проклятья о дьяволе в человеческом облике, что-то о кровопийце и гибели от своего наследства. Что за знак она чертила — кажется, это была перевернутая пентаграмма.

— Предполагаемый символ сатаны, — кивнул Лаки. — Так где, ты говоришь, портрет этого гада? — обратился он к Молли. Та осветила противоположную стену и вся компания столпилась около пресловутого портрета.

На портрете был изображен мужчина лет тридцати пяти, чье красивое, породистое лицо с орлиным носом, презрительно сжатыми губами, острым взглядом карих глаз было буквально пропитано пороком и жестокостью.

— Бедная девушка, — посочувствовал Ноллис, — такая юная, такая красивая — она могла составить счастье достойного человека.

— Я все хочу вас спросить — вы ни чего не замечаете? — Молли опять потянула их к портрету красавицы Нины. — Ну, приглядитесь: разве она ни кого вам не напоминает? — ответом ей были недоуменные взгляды. — А так? — Молли схватила за руку Верите Хантер и развернула спиной к портрету.

— Ну ничего себе! — Лаки застыл с глупо отвисшей челюстью.

— Как две капли воды, — хмыкнул Ноллис.

— Вы чего? — испуганно пропищала девчонка, недоуменно хлопая ресницами.

— Черт, а я все думал, где видел это лицо. А теперь понимаю: Верите — вылитый портрет невесты Нины, — прошептал Мэйсон.

* * *

— Молли, скажи, какого дьявола археологам понадобилось в склепе? — хитро спросил Лаки, пока они, сопротивляясь ледяному ветру, топали к расположенному в стороне фамильному склепу баронов Финчли. Сразу за ним склон замковой горы резко уходил вниз, в долину, где земля разламывалась, образуя запутанный лабиринт поросших лещиной оврагов.

— Там прекрасные медные саркофаги, украшенные эпитафиями, — отбила атаку Молли. — Мы фотографировали их по поручению нынешнего владельца замка. Надо сказать, что попасть в склеп оказалось непросто.

— Почему?

— Видите ли, склеп был возведен во времена Балтуса Финчли — до недавнего времени его саркофаг находился именно там. Кроме него там была похоронена и его супруга. Их сын Раймон, второй барон Финчли, почему-то велел закрыть склеп. После этого всех усопших Финчли хоронили на фамильном кладбище. Так вот, когда мы попробовали открыть замок, оказалось, что кто-то залил скважину свинцом. Чтобы его вскрыть, мы вызвали рабочих из города. Местные умельцы, хоть и сидели без работы, наотрез отказались нам помочь. — Молли замолчала, тяжело переводя дыхание.

— Люди в наших краях через чур суеверны, — поддакнул Ноллис.

— Что дальше? — нетерпеливо спросил Мэйсон.

— Как сказал инспектор, люди в наших краях через чур суеверны, — Молли позволила себе ехидно улыбнуться. — Наверно, этим можно объяснить, что сэр Раймон велел завесить вход в склеп какими-то странными венками, а окна заделать серебряными решетками, — она указала на высокие, заделанные темными решетками окна.

— У всякого барона свой заскок, — задумчиво протянул Мэйсон и спросил:

— Мисс Молли, что это были за венки?

— Да кто ж их знает — какие-то истлевшие от времени цветочки.

— Что вы с ними сделали?

— Выкинули, конечно, — удивилась Молли и распахнула дверь склепа, жестом приглашая войти.

Стены усыпальницы были щедро украшены латинскими надписями. Центральное место под сводом занимал массивный медный саркофаг с распятием на крышке. Стены саркофага были украшены жанровыми сценами.

— Баронесса Доротея Финчли, — пояснила Молли, — а здесь стоял второй с прахом покойного барона Балтуса Финчли, — она указала рукой на след на полу.

— Который и пропал, — недружелюбно проворчал Ноллис, с подозрением посматривая на невозмутимую Молли.

— Мы читали ваш подробный отчет, — кивнул Мэйсон. — Мисс Молли, а что это за проклятье так перепугало археологов?

— Оно здесь, — Молли шагнула к стене. Теплый свет фонарика выхватил из темноты кусок стены со средневековой латинской надписью. По знаку Мэйсона Верите Хантер приблизилась к стене и, прилежно разбирая истертые от времени буквы, прочла:

«Горе тому, кто потревожит покой „не мертвого“». «Не мертвый встанет, не мертвый пойдет, не мертвый опять оживет. Лишь…» — здесь не могу прочитать, — Верите указала на расплывшиеся буквы, — «остановит его».

— Вот это познания! Класс! — восхитился Ноллис.

— Что за хрень про «не мертвого»? — буркнул Лаки.

— В народе говорят — Балтус Финчли и есть «не мертвый». Мы потревожили его покой, и саркофаг пропал. А потом погибла Мира — официантка из «Единорога».

Едва она закончила говорить, как по склепу пронесся порыв ветра. Свет фонариков разом потух, и в темноте раздался дьявольский хохот. Кто-то испуганно ойкнул, и исследователи, не сговариваясь, рванули к выходу.