Вспышка молнии за горой - [29]
Но с чего бы им сбрасывать с пьедестала
Меня – хорошего человека?
Я слушаю Малера, плачу свои двадцать процентов налогов,
Всегда подаю попрошайкам и каждое утро встаю,
Чтоб покормить девять кошек.
Почему б и не поносить мне мой черный пояс
Немножко дольше?
В три часа ночи будят меня звонки.
Пьяные голоса орут:
«У тебя был когда-то талант, но ты продался, Чинаски!
Я – НАСТОЯЩИЙ ПИСАТЕЛЬ, сукин ты сын,
И сейчас я – НА УЛИЦЕ!
Я жду снаружи. Я рядом.
Выйди, Чинаски,
Я из тебя душу выбью!»
Иногда они ломятся в дверь. И если я не отвечаю,
Тишину ночную взрывает их мат,
И пивные банки летят мне в окна.
Ох уж эти рычащие, злющие начинающие поэты!
И они объявили охоту на мой
Заговоренный зад…
Я понимаю – однажды меня заменят,
А может, уже заменили.
Я знаю, как делаются дела в литературе.
Мне везло, везло очень долго,
И я достаточно стар, чтоб загнуться
В мгновение ока.
Мне не стоит курить большие сигары
И пиво хлестать -
Банку за банкой.
Возможно, черный мой пояс давно развязался
И на пол упал?
Готов ли я отойти?
Терпенье, терпенье, ребятки,
Ваше время еще настанет -
Не для всех, но для двух или трех лучших.
А пока что – вы б не могли найти
Для травли объект другой?
Я что – непременная часть ваших жизненных планов?
Я – человек хороший, я не давал никому в зубы
Уже лет десять.
Я даже голосовал – впервые в жизни.
Я – гражданин честный.
Я мою машину,
Раскланиваюсь с соседями,
Разговариваю с почтальоном.
Владелец ближайшего суши-бара
Здоровается, когда я вхожу закусить…
И что же? Недавно кто-то прислал мне письмо,
Страницы которого
Измазаны были дерьмом!
Похоже, каждый поэт молодой -
Участник охоты на мой заговоренный зад!
Прошу, подождите, ребятки, однажды я место вам уступлю.
А пока – уж позвольте мне еще позабавиться
С моими стишками-игрушками,
Позвольте пожить мне еще хоть чуть-чуть!
Большое спасибо.
They are after Me
Нынче вечером чувствую себя просто здорово
Тебе не должно писать бездарно,
Ведь поблизости кружат стервятники,
Готовые вниз опуститься и начертать на трупе твоем:
«А ведь мы говорили!»
Тебе не должно писать бездарно,
Ибо самый творческий акт -
Надежнейший способ защиты
От безумия этого мира.
Тебе не должно писать бездарно,
Ибо писательство -
Лучший способ развлечься
Из всех существующих.
Но должно тебе перестать писать
В самый день, в самый час
Кончины твоей -
А новые, толстые книги творений твоих,
Составленные из тысяч стихов рукописных,
Которые ты
Оставил издателям,
Будут выходить еще долгие, долгие годы.
Так быть по сему -
Ведь эти осколки магии
Исторгнуты
Из когтей
Самой смерти.
Feeling Fairly Good Tonight
На каждой табуретке в баре сидит поэт
Гулял я по берегу моря
С подругой своею.
Она была
Юной
И одержимой сексом.
Секс
Был для нее
Всем на свете -
Вершиной
Блаженства,
Путем
В Нирвану.
Я полагал,
Что это
Чудесно,
Хотя порой
Поневоле
Мечтал заняться
Чем-то
Другим.
Короче,
Гулял я по берегу моря
С подругой своею.
Мы с нею остановились
В маленьком сквере,
Где старики
Играли
В карты.
Бесконечные
Ночи
И ночи
Постельных усилий
Меня
Доконали -
В итоге
Прошлою ночью
Я крайне
Ее разочаровал.
Подруга
Кивнула
В сторону
Стариков.
Они мне казались
Все одинаково
Бледными,
Тихими
И иссохшими.
«Туда погляди, туда!
Тебе
Уже самое время
Вот к НИМ
Присоединиться!»
Ну, карты, положим,
Меня никогда
Особо не привлекали.
Я взял ее
Под локоток
И потянул
К ресторанчику
Прямо
На набережной.
Мы выпили
По коктейлю холодному.
После я
Заказал нам еще
И отправился
В туалет.
Когда ж я вернулся,
Она
ПРЕМИЛО болтала
С совсем
Молодым парнем -
Рожа
была у него
Точь-в-точь поросячья
Ревности
Я не почувствовал.
Если честно,
Я бы
С большим удовольствием
Так бы
Их там
Вдвоем и оставил.
Но только
Приехали мы
На ЕЕ машине!
Так что
Я подошел
И снова сел
С нею
Рядом.
«Эй! – радостно
Завопила
Она. -
Этот парень
Тоже
Пишет стихи!»
«Ну-ну», -
Я сказал,
Поднял свой бокал
И сделал
Глоток.
Потом
Я взглянул
На него
И улыбнулся:
«Похоже,
Мы с вами
Играем в одну игру.
Что ж,
Желаю удачи…»
Такая сердечность
Подругу мою
Потрясла совершенно.
Однако
Подумайте
Сами:
Случалось ли вам
На автобусе добираться
Из Океанского Парка
В Восточный Голливуд?
Практически ежедневно
Вбивать
В койку
Одну
И ту же юную даму -
Такое, конечно,
Может
Мужчину немолодого
И в гроб загнать,
Но
Есть в жизни
И худшие вещи!
There’s Poet on Every Bar Stool
Служитель
Выйдя из своего
Старого «БМВ»,
Сказал я служителю:
«Мы требуем милосердия,
Но сами его не проявляем».
Он рассмеялся: «Круто,
Мне это нравится!»
Он оказался
Любителем поболтать.
Он мне показал свою руку:
«Глядите. Это от бритвы.
Однажды ночью
Я резал и резал себя,
А после подумал – зачем
Уродовать
Такое красивое тело?»
(Сложен он был -
Ну, вылитая горилла!)
«По-любому -
Вы правы».
«О чем
Это вы говорите?»
«Я вот что имею в виду:
Делайте это, нет ли -
Вы все равно правы».
Он ухмыльнулся:
«А точно!
Чистая правда!»
Мы улыбнулись друг другу.
«Я слышал, вы пишете книжки?» -
Спросил он.
«Верно.
Пишу иногда».
«А где ваши книжки
Можно купить?»
«Ну, где-нибудь
Можно…»
За нами выстроилась длиннющая
Очередь автомобилей.
Был жаркий, тупой
День субботний.
Наконец
Загудели
Сигналы.
«ЭЙ, МУЖИКИ,
КОНЧАЙТЕ!»
«ТАМ УЖЕ
ЛОШАДЕЙ ВЫВОДЯТ!»
«ХОРОШ ТРЕПАТЬСЯ!»
Толпа не в силах понять
Изящества
Культурных обменов.
Я направился
В сторону клубных мест.
Служитель,
Приятель мой,
Сел в старенький мой «БМВ»
И повел его прочь.
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
Поколение Джей-рока.Поколение пирсинга и татуировок, ночных клубов и буквального воплощения в жизнь экстремальных идеалов культуры «анимэ». Бытие на грани фола. Утрата между фантазией и реальностью.Один шаг от любви — до ненависти, от боли — до удовольствия. Один миг от жизни — до гибели!
Эта книга о «конях», «мясниках», «бомжах» (болельщиках СКА, «Спартака» и «Зенита»), короче говоря, о мире футбольных и хоккейных фанатов. Она написана журналистом, анархистом, в прошлом - главным фаном СКА и организатором «фанатения» за знаменитый армейский клуб. «Битва за сектор» - своеобразный ответ Дуги Бримсону, известному английскому писателю, автору книг о британских футбольных болельщиках.Дмитрий Жвания не идеализирует своих героев. Массовые драки, бесконечные разборки с ментами, пьянки, дешевые шлюхи, полуголодные выезды на игры любимой команды, все это - неотъемлемая часть фанатского движения времен его зарождения.
«Пребывая в хаосе и отчаянии и не сознаваясь себе самому, совершая изумительные движения, неизбежно заканчивающиеся поражением – полупрозрачный стыд и пушечное ядро вины…А ведь где-то были стальные люди, люди прямого рисунка иглой, начертанные ясно и просто, люди-границы, люди-контуры, четкие люди, отпечатанные, как с матрицы Гутенберга…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.
«Дорога в У.», по которой Александр Ильянен удаляется от (русского) романа, виртуозно путая следы и минуя неизбежные, казалось бы, ловушки, — прихотлива, как (французская) речь, отчетлива, как нотная запись, и грустна, как воспоминание. Я благодарен возможности быть его попутчиком. Глеб МоревОбрывки разговоров и цитат, салонный лепет заброшенной столицы — «Дорога в У.» вымощена булыжниками повседневного хаоса. Герои Ильянена обитают в мире экспрессионистской кинохроники, наполненном тайными энергиями, но лишенном глаголов действия.