Вспомнить, нельзя забыть - [45]

14 октября 1933 г.

НАШИ ЖЕНЩИНЫ

Посидеть немного за чаем,

Отдых дать усталой спине.

Мы вины за собой не знаем,

Прозябая в чужой стране…

Огрубели тонкие руки

От кастрюль, от стирки белья.

В ежедневной кухонной муке

Умирает душа твоя.

Научились и шить, и штопать,

И варить дешевый обед.

Чад плиты и примуса копоть

Омрачают нам белый свет.

Много раз перешитой блузкой

Оттеняем усталость глаз.

Счастья нет у женщины русской

Ни в России, ни здесь, ни сейчас.

Кто услышит голос незвонкий?

Наша жизнь в Господних руках…

Но за что мечту о ребенке

Погасил Ты в женских глазах?

Сердце болью горит напрасно,

Без ребенка незачем жить!

……………………………..………..………..

А мужчинам нашим несчастным

Нечем наших детей кормить…

Январь 1934 г.

ПИСЬМА ИЗ АФРИКИ

Ветры выли для того ли,

И пожары бушевали,

Чтобы столько тяжкой боли

Мы с тобой переживали?

Поезда нас вдаль умчали,

Не видать родные крыши.

Заживающей печали

Вздохи медленней и тише…

Будни…мелочи…забота…

Жизнь трудненько доставалась.

Хорошо, что есть работа,

Хорошо, что есть усталость!

Друг мой в Африке горячей,

В легионе иностранном,

От него души не прячу,

Он мой близкий и желанный.

Пишет он: «Скажи на милость,

В твоих письмах много солнца.

Я боюсь, что ты влюбилась

В авиатора — японца?»

Пыль сотру с машинки тряпкой

И отвечу стуком клавиш:

«Не флиртуешь ли с арабкой?

Что-то в письмах ты лукавишь?»

Гимназистик из Тамбова

Стал теперь легионером.

Напишу ему три слова:

Дружба, родина и вера!

Синеглазая девчонка,

Что жила в горах Алтайских,

Нынче с ходями в лавчонках

Тараторит по-китайски.

Покупает лук и репу

Рис, варить к обеду кашу.

И торгуется свирепо:

«Игоян хунхуза ваша!»

Только кто-то злой и мудрый

У девчонки русокудрой

Раскрутил крутые кудри

И осыпал белой пудрой…

Старый друг мой из Тамбова,

Ты — мой сон, мечта и солнце!

Не влюблюсь я ни в какого

Авиатора — японца.

Не застигнуты погоней,

Будем жить с тобой, мечтая:

В африканском легионе,

В пестром городе Китая.

Нет ни горечи, ни драмы

В нашей странной переписке.

Для друг друга навсегда мы

Гимназист и гимназистка.

Май 1932 г.

ТЯЖЕЛЫЙ ВЕНЕЦ

Надоели дырявые туфли?

Надоели игла и утюг?

Стала каторгой дымная кухня?

Понимаю, мой маленький друг…

Все, решительно все понимаю.

И прости, что суровой рукой

О богатстве мечту отнимаю

И тревожу душевный покой.

Но пойми же и ты, Христа ради,

Поразмысли сама, наконец;

Без любви нету силы в обряде,

И тяжел с нелюбимым венец!

Как тебя уберечь, я не знаю,

Как тебя от неровни спасу?

Не губи свое сердце, родная,

Не позорь молодую красу!

Пусть иное советуют люди,

Фантазеркой меня не зови.

Настоящей-то жизни не будет,

Если нет настоящей любви…

Радость жизни не в пышном наряде.

Счастье — в нежном союзе сердец.

Без любви нету силы в обряде,

И тяжел с нелюбимым венец!

1933 г.

НАДЯ АЛЛИЛУЕВА

Собачья преданность и преданность жены

Так странно, так трагически похожи.

За мужнин грех — виновна без вины.

Несчастен муж — жена несчастна тоже.

Диктатор, и фанатик, и палач!

Таков он на работе. На параде.

Но рядом с ним я слышу тихий плач

Его жены, покорной нежной Нади…

Его мы ненавидим много лет…

Его бы я бестрепетно убила!

Но к этой женщине (как странно!) злобы нет,

Я почему-то обвинить ее не в силах.

Несчастная! За тяжкий мужнин грех,

За Соловецкую Голгофу и страданье,

За многих русских жен, за нас, за всех,

Бог дал тебе при жизни наказанье!

В ее глазах такая боль и грусть…

Был вечный страх уделом бедной Нади.

Днем химия. Запомнить наизусть

Составы ядов и противоядий.

И прежде мужа пробовать вино.

И каждый день ждать действия отравы.

Что ж, женщина, уж если суждено,

За мужа умереть имеет право!

Погибла на посту, как часовой.

Не изучила всех противоядий…

За мужа расплатилась головой.

И пытка страхом кончилась для Нади.

Но ужас в том, что многие из нас

Узнали эту пытку или знают…

Страх за любимого вчера, всегда, сейчас

И душу, и здоровье убивают.

Диктатор, и фанатик, и палач,

Тебя я ненавижу, как и прежде!

Но… за любовь…за страх…за тихий плач

Будь, боже, милостив к рабе Твоей Надежде.

1934 г.

МАТА-ХАРИ

Чье сердце дрогнуло

От залпа на рассвете

В последнем замирающем ударе?

В архиве смерти

Грозный Рок отметил:

«Расстреляна шпионка Мата-Хари!»

И эти руки,

Зацелованные руки,

Сжимавшие объятья принцев крови,

Раскинулись в последней

Смертной муке…

И губы замерли в невысказанном слове.

Вся жизнь ее,

Как сказочная тайна!

Пусть кто другой любовью был волнуем, —

Она-то целовала

Неслучайно

Расчетливым холодным поцелуем.

Как больно видеть

Нежный женский профиль,

Склонившийся над копировкой планов,

Восковка проданная —

Символ катастрофы!

Сигнал к войне!

В которой гибнут страны.

И вот она

В бушующем пожаре…

Вся жизнь — капризный росчерк сумасбродки.

Прищурила глаза

Шпионка Мата-Хари, —

И расшифрован смысл секретной сводки.

Она у статуи

Языческого бога

Танцует древний танец вечной жизни.

В глазах и ложь, и ум.

Но грязная дорога…

И золото за кровь чужой отчизны.

В Австрийском Штабе

Очень много комнат.

Там чертежи…Военные секреты.

Глаза шпиона

Видят, знают, помнят…

Стальная воля в панцирь злой одета.

Как бабочка в клубке

Тончайшей пряжи,

(Страшна чужая воля — злая сила!)

Запутавшись в тенетах

Шпионажа, —

Она и жизнь, и молодость сгубила!

…………………………………………………………

Ну, а зрители видели,

Как от жизни пьяна,

Танец риска и гибели

Танцевала она!