Вспомнить, нельзя забыть - [44]

Где умели и в молитвах, и в бою,

Славить родину великую свою.

Только камушки остались от святынь,

И поля покрыла горькая полынь;

Но по-прежнему чиста и хороша

Светлой жалостью российская душа.

Помнишь, девочка безвестного села,

Как ты грошик Достоевскому дала?

Но едва ли ты родная сознаешь,

Что Господь тебя спасет за это грош!

1933 г.

РУССКИМ ЖЕНЩИНАМ

От шинели пахнет порохом, —

Это запах мне знаком.

Сердце вздрогнет тихим шорохом,

Чуть тревожащим толчком.

В наше время нашим женщинам

Не цветы дарит судьба.

И любовь, войной повенчана,

По военному груба!

Под удушливыми газами,

На полях, где льется кровь, —

Вижу, сестры ясноглазые,

Вашу нежную любовь.

Над людьми вооруженными

Взрывы, грохот и гроза!

Над заплаканными женами

Божьей Матери глаза…

Белым платом Богородица

Слезы женщин соберет,

С нами Господу помолится

За Россию в этот год.

Ведь за то, что мы не верили

В благость Божеских очей, —

Наказал Он нас потерями,

Отдал в руки палачей.

Но Усердная Заступница

Горе женское поймет,

И пред Господом заступится

За Россию в этот год.

1934 г.

ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ

Во Франции, в Чили, в Китае

Звучит наш певучий язык;

Но каждый о доме мечтает,

К чужбине никто не привык.

Никто никогда не решиться

Россию навеки забыть.

Нельзя по — чужому молиться

И край неродной полюбить.

И в церкви, в рождественский вечер,

Покорная горю и злу, —

Я, сгорбив усталые плечи,

Поплачу тихонько в углу…

У женщины русской осталось

Прибежище тихое — храм!

И я свою боль и усталость

Сюда принесу и отдам.

— Дай, Господи, сердце звенело,

Услышь молитву мою:

Мужчинам — на родине дело,

А женщинам — храм и семью!

Горят пред иконами свечи.

Сегодня родился Христос!

Но нам в этот радостный вечер

Нельзя удержаться от слез.

1933 г.

В ТОМ ДОМЕ…

В том доме, где мама родными руками

И полочку книжную к стенке прибила,

И вышила коврик цветными шелками…

И в стареньком кресле, в гостиной, любила

Сидеть вечерами, свернувшись клубочком,

Смотреть в темноту незавешенных окон,

Тихонько беседовать с маленькой дочкой,

Откидываясь с детского лобика локон.

Заглядывать в серые дочкины глазки…

В том доме… Да как же такое случилось?

Давно ли там девочка слушала сказки

Про царскую силу, про Божию милость?

В том доме чужие стучат сапогами.

И коврик украден. А книжною полкой

Топили «буржуйку»! Дом занят врагами.

Нельзя же о маме рассказывать волку…

Кривляется жизнь нестерпимо — нелепо:

И в нашей гостиной, в том домике старом, —

Сидит, развалясь, председатель совдепа.

Дыша самогонным густым перегаром!

Январь 1934 г.

ЖЕНА

Под звон и дрожь оконных стекол

От потрясающей стрельбы

Твой конь копытами зацокал,

Тебя спасая от судьбы.

А страх, и горе, и усталость

Жену — подругу стерегут.

Тебя спасла, сама осталась

На растерзание врагу.

Над головой простоволосой

На небе зарево, как кровь.

Нет, здесь не «высшие вопросы»,

А просто… женская любовь.

А ты на скакуне горячем

Летел, забывши о жене.

Мы часто слезы гордо прячем,

И нам от этого больней…

Догнав свой полк, ты на привале

Пел песни, пил всю ночь вино.

О женах вы не вспоминали,

Вам, пьяным, было … все равно!

А в этот час вошли оравой

Враги в твой дом. Твоя жена…

Она достойна вечной славы!

На ком вина? На всех вина…

1933 г.

ПОЛОНЯНКА

В те поры казак уехал на войну,

В те поры в родной станице не был он:

Злы татары увели его жену,

Чернобровую казачку во полон.

Тот казак за веру с ляхом воевал,

Влево — влево шашкой острою рубил.

Он в бою голов ни мало поснимал,

Ой, голов шляхетских много он срубил!

Тяжко было православным в полону…

У кургана поделили их, в степи;

Раздобыл татарин русскую жену,

Словно пленную орлицу на цепи.

Говорит казачка (эхом вторит Русь!)

Голос женский прерывается, звеня:

«Я косой своей черной удавлюсь,

Не видать тебе поганому меня!»

И не знал казак, вздремнувший на заре,

Что жена его (душой ему подстать!)

У татарина в узорчатом шатре

Удавилась, чтоб татаркою не стать.

Из забвенья быль старинную верну:

У орла была орлица и жена.

Сгибла смелая казачка в полону,

Вере родине и милому верна!

Апрель 1934 г.

ВСЕ ПРОХОДИТ

Все, что больно было — отболело.

Все, чем дорожила — отошло.

Помню, где-то крышами чернело

Между гор сибирское село.

Жаркою расплавленною лавой

Протекли, сжигая жизнь, года.

И зажглась над бедностью и славой

Никому ненужная звезда.

Над саманной фанзою в Китае,

Где живу, и плачу, и пою, —

Звездочка пылает золотая.

Помни, сердце, родину свою…

Конь привязан у ворот,

Седока, наверно, он ждет?

Мне обидно. У меня

Нету быстрого коня.

Молодой один джигит

Под Хабаровском убит.

Взяли шашку и коня,

Взяли радость у меня.

Запалю в тайге костер,

Позову моих сестер

Не гулять, не пировать, —

Горе вместе горевать…

«Все проходит», говорят…

Все проходит, только след

Остается, только след

Остается много лет.

Колокольчик под дугой

Пел о радости другой

Пел о ком-то о другом,

Тоже сердцу дорогом.

Кони бешено несли,

Нас, двоих, они спасли.

Третий трупом на снегу

Стал добычею врагу.

Все, что больно было — отболело.

Все прошло, травою поросло.

Говорят: давным-давно сгорело

Дальнее сибирское село.

Говорят, что кони, на которых

Удалось мне жизнь свою спасти,

Заблудились в снеговых просторах

И погибли с голоду в пути.

Подошла не осень, а усталость,

Подошла и стала вспоминать…

Все проходит? Жаль, не догадалась

В той дороге…память потерять!