Всполохи - [2]

Она подчинилась бы мне или мне пришлось бы бороться за контроль? Какая она на вкус – мускусная или сладкая? Впустит ли она меня в себя? Смогу ли я заставить ее кончить снова и снова и снова?

– Думаешь, мы чокнулись, раз это делаем? – небрежно спрашивает она.

Я ухмыляюсь и киваю, а затем возвращаюсь к созерцанию той точки, где небо сливается с водой. Волна – волна встает во мне, разгорячая мою кровь, будоража, поднимаясь. И у меня нет больше сил и больше нет разума.

– Почему ты не заходишь? – спрашиваю я в следующий миг. Теплый, пахнущий солью бриз треплет листву пальм за окном отеля и ерошит вьющиеся кончики моих волос.

– Ммм…

Может быть, несмотря на свою всем известную наивность, она все же слышит призыв в моих словах, потому что ее голос колеблется. Я пользуюсь возможностью и лениво потягиваюсь, поднимаю руки над головой и выгибаю спину. Моя футболка слегка задирается, обнажая узкую полоску загорелой кожи.

– Все хорошо, – говорю я ей и разворачиваюсь полностью, прислоняясь задницей к подоконнику. – Все в порядке. Заходи.

Гравитация. Сила притяжения между всеми телами во вселенной. Взаимное падение, обмен невидимыми частицами. Мои почти на десять лет старше – старше и сильнее – и я притягиваю ее на свою орбиту с легкостью. Она оставляет дверь слегка приоткрытой и шагает на середину комнаты.

Я легонько улыбаюсь. И слышу, как она сглатывает.

– Ээ, ну… так что? – она пытается быть безразличной, быть спокойной – и лажает.

Я люблю ее за это, правда, люблю.

Я прохожу мимо нее, захлопываю дверь и задвигаю засов. Когда я поворачиваюсь, ее глаза неотрывно следят за каждым моим движением. Они распахнуты. Они потемнели.

– Ты все еще любишь меня? – негромко спрашиваю я и прислоняюсь к твердой двери. Ни подходов, ни переходов – просто открытый, честный вопрос.

Тишина.

– Ты знаешь, что люблю, – шепчет она, и смотрит сначала мне в лицо, а потом переводит взгляд на мои босые ступни. – Ничего не изменилось.

Я улыбаюсь и медленно иду к ней. Ее взгляд словно приклеился к пальцам моих ног, пока я не подхожу достаточно близко, чтобы протянуть руку и охватить ее подбородок тремя пальцами. Медленно. Я приподнимаю и запрокидываю ее голову, пока наши глаза не встречаются.

– Ты все еще хочешь меня?

Она снова сглатывает, она моргает, и я вижу, как мучительно перекашивается ее рот.

– Да, – горестно бормочет она. – Иногда мне кажется… иногда я думаю, что все прошло, но это всегда…

Я останавливаю ее покаянные речи поцелуем. Нашим самым первым – мой рот мягко и плотно охватывает ее, сливаясь и направляя нежное движение наших губ и языков. Она на вкус, как океан, в котором она только что плавала, и еще, еще – сладость пробивается из-за соли, как у соленого печенья, покрытого шоколадом. А потом, резко, она отстраняется – делает несколько спотыкающихся шагов назад, охватывает себя за плечи руками, и я вижу, как она дрожит, слышу ее прерывистое дыхание.

Потом на ее лицо наползает страх, и я едва не смеюсь. Ее вина. Она думает, что это ее вина.

– Я устала от этого, – громко произношу я. – Устала не знать, какая ты. – Я поднимаю руки перед собой ладонями вверх. – Уходи, если хочешь. Или останься, и будь со мной. Один раз.

Я всегда видела ее насквозь, и сейчас я могу видеть, как она сомневается, как подрагивают уголки ее беззвучно шевелящегося рта.

– Ты же говорила, – наконец умудряется прохрипеть она, – ты же говорила, что мы никогда не сможем…

– Я передумала, – я шагаю к ней, склоняю голову набок и улыбаюсь той улыбкой, от которой, я знаю, ее сопротивление рухнет. – Всего один раз. Больше никогда, и они ни о чем не узнают.

Ее глаза меняют цвет – от зелено-коричневого до коричнево-зеленоватого и обратно. Я делаю еще один шаг. Жар струится в глубинах моего тела, кружится, как цвет ее глаз, набухает, как магма – подталкивая, сводя с ума, превращая мои угрызения совести в пепел. Я снова подступаю к ней близко, и она прикрывает глаза. Медленно. Долго.

– Да.

Самое прекрасное из слов, известное человеку. Вам доводилось видеть, как его произносит женщина? Слегка раскрывающиеся губы, влажный проблеск белых зубов, короткое подрагивание выгнутого языка. Да.

В этот раз ее губы не такие пассивные – менее податливые, более жаждущие. Мы уступаем контроль, передаем его друг другу, как эстафетную палочку – между языками, зубами, губами. Я постепенно подталкиваю ее к постели, сжимая пальцами мягкость ее бедер, провожу по пояснице, а ее руки нежно вплетаются в мои волосы. Когда ее голени касаются матраса, я останавливаюсь.

– Рубашку.

К счастью, это простая майка. Один рывок – и она стоит передо мной, обнаженная до пояса – и хоть на нее смотрю всего-навсего я, она все равно расправляет плечи и стискивает зубы, желая быть гордой.

– Ты красивая, – тихо произношу я, подытоживая всю свою любовь, все стремление, вкладывая в эти слова все, что я к ней чувствую, не желая в эту минуту ничего, кроме того, чтобы она мне верила. Потому что она прекрасна.

Великолепна – в сочетании загорелой и бледной кожи, подтянутых мышц и мягких изгибов. Ее груди – не большие, но и не маленькие – идеальный размер, идеально ей подходящий.