Вслепую - [28]
Мы тоже проходили по тому проливу. Я вижу, что кто-то написал об этом у меня на сайте: «Вращающиеся громадные валы чёрной воды, устремляющиеся за горизонт, словно цвета сажи морская пена; тяжёлая кавалерия готова к сигналу атаки, тучи над головами рвутся на части, будто гигантские хоругви, хищные волны захватили свою жертву, но «Харбингер», точно белая птица сквозь петли сети, прыгает с одного чёрного гребня на другой. Достаточно самой малости, и корабль утянет в воронку — пронзенный буревестник камнем устремится в бездну, но мы крепко держимся и продолжаем бороться со стихией». Это вам не сёрфинг. Я бы на вас посмотрел, окажись вы среди тех волн, вы, кто умеет только двигать пальцами по клавиатуре. Я не имею права на ошибку и попадаю в цель. «Продолжаем бороться со стихией. Киль взрезает морской вал, и тот с рёвом разбивается на куски, корабль скользит по волнам, стараясь избегнуть участи птахи, которую внизу уже поджидает раскрытая пасть акулы, чтобы утащить в небытие». Судно то поднимается на самую высокую точку, то вновь опускается, порой кажется, будто скалистое дно настолько близко, что корабль вот-вот разобьётся. Как «Арго» удалось вернуться домой из мертвых вод с фатальными утесами? «Губит нас тягостный рок, и нет ниоткуда спасенья![23] <…> Вдруг <Симплегады > устремились, сошлись, загремели, и, бурно волнуясь, море воздвиглось, как туча, и гул пробежал по пучине страшный, и вкруг весь эфир преисполнился сильного шума[24]. <…> Звук издали глухой под прибоем моря, на брег же белой пены клочья с кипящей волны ниспадали[25]. <…> Отрезали скалы перья хвоста у голубки, сама же она невредимо их миновала[26]». Левиафан мог бы проглотить целый мир, но волна выносит хрупкий кораблик из уже разверзнутой глотки: умелый вираж, и мы спасены от неминуемого, убегаем на всех парусах от водоворота, влекущего к смерти.
Капитан Блэк настолько опытен, что разрешает мне управлять кораблём, дает мне почувствовать себя капитаном. Уж он-то в море разбирается. За три года до того мятежники с «Леди Шор», также державшей курс на Новый Южный Уэльс, бросили его и оставшихся верными ему матросов за борт. Под его руководством их шлюпка сумела догрести до Вест-Индии, американского побережья. Или, быть может, это случилось с майором Семплем. Бунт столь же неизбежен в море, как и сама навигация. «А ты, старик, когда-нибудь бунтовал?» Я мог бы не отвечать на этот вопрос, как не реагируют обычно на анонимные письма, — так всегда делает говорящий сверчок в моей маске, выдающий себя за Джона Джонсона. Скажем так: я понял, что поднимать мятеж — это значит доставлять беду и себе, и другим. Помню бунт матросов с «Энн», мы тогда входили в порт Сиднея на «Харбингере». Нет, я не поддался подстрекательству проповедников из Касл Хилл на Земле Ван Димена, как ирландцы: я отказался. Они же стали живой мишенью для пятидесяти стрелков, отправленных на их отлов.
Здесь, внутри, я научился не бахвалиться попусту, и, как только это произошло, медбратья, в отличие от остальных, стали относиться ко мне лучше. Об электрошоке я только слышал, но на себе не испытал. Может, он вышел уже из моды? Такое с методами пыток бывает. Причём тут эта музыка? Кто поставил эту кассету? Довольно крутить ручку, «Интернационал» я все равно больше не услышу.
Бунтовать слишком тяжело. Каждый действует сам по себе, на свой лад и свое усмотрение. Прав Тито. Нет. Правда за Сталиным. Давайте раздерём друг друга в клочья, а тем временем другие воспользуются разладом в наших рядах. Рабочее движение было неуправляемым взбешённым стадом быков, бросающихся не на красную тряпку матадоров, а друг на друга. Ирландские повстанцы под дулом направленных на них ружей колеблются, кто-то решается и идет вперед, кто-то отступает, призванные застрелить их солдаты нажимают на курок все одновременно, в идеальном порядке, а несколько мгновений спустя всё смешивается: солдаты ломают строй, бросаются в погоню за беглецами, устраивают охоту и засады, отстреливают, подбадриваемые вышестоящим командованием. Для солдат это вознаграждение за послушание: дисциплину разумно чередовать с ослаблением узды. Солдаты, как звери, предпочитают убить загнанную в угол раненую добычу, нежели напиться в таверне и полапать разносящую пиво официантку.
Убивать беглецов, кенгуру, китов… Губернатор Коллинс хотел, чтобы мы выловили всех китов до последнего, — они мешали ходу работ в устье Дервента — и тюленей тоже. На пляжах северного мыса покоятся сотни освежеванных тюленьих туш; лодки, нагруженные их шкурами, отчаливают от берега и направляются к торговому судну, птицы обгладывают кости забитых палками животных, белоснежные тушки тюленят лежат тут же, истекающие кровью. Пляж накрывает глухим дыханием волны: у беременных китов появляется возможность вновь оказаться в дервентской воде, — они проделали путь в тысячи километров, чтобы рожать именно здесь. Маленькие киты выходят из утробы насаженных на гарпун матерей: терпкая, вязкая кровь рождения, прозрачная, как слеза, кровь смерти. Я, Джонсон, будучи старшим офицером на судне «Александр», вытащил из океана множество таких вот китов; из них можно выкачивать ещё и китовое масло. В полугодовом отчёте губернатора Коллинса в метрополию сказано, что именно я был основателем китового промысла в тех морях.
Действие романа «Другое море» начинается в Триесте, где Клаудио Магрис живет с детства (он родился в 1939 году), и где, как в портовом городе, издавна пересекались разные народы и культуры, европейские и мировые пути. Отсюда 28 ноября 1909 года отправляется в свое долгое путешествие герой - Энрико Мреуле. Мы не знаем до конца, почему уезжает из Европы Энрико, и к чему стремится. Внешний мотив - нежелание служить в ненавистной ему армии, вообще жить в атмосфере милитаризованной, иерархичной Габсбургской империи.
В рубрике «NB» — «Три монолога» итальянца Клаудио Магриса (1939), в последние годы, как сказано во вступлении переводчика монологов Валерия Николаева, основного претендента от Италии на Нобелевскую премию по литературе. Первый монолог — от лица безумца, вступающего в сложные отношения с женскими голосами на автоответчиках; второй — монолог человека, обуянного страхом перед жизнью в настоящем и мечтающего «быть уже бывшим»; и третий — речь из небытия, от лица Эвридики, жены Орфея…
Эссе современного и очень известного итальянского писателя Клаудио Магриса р. 1939) о том, есть ли в законодательстве место поэзии и как сама поэзия относится к закону и праву.
«Добро пожаловать! Мой небольшой, но, надеюсь, уютный мирок страшных сказок уже давно поджидает Вас. Прошу, прогуляйтесь! А если Вам понравится — оставайтесь с автором, и Вы увидите, как мир необъяснимых событий, в который Вы заглянули, становится всё больше и интереснее. Спасибо за Ваше время». А. М.
Имя Константина Ханькана — это замечательное и удивительное явление, ярчайшая звезда на небосводе современной литературы территории. Со времен Олега Куваева и Альберта Мифтахутдинова не было в магаданской прозе столь заметного писателя. Его повести и рассказы, представленные в этом двухтомнике, удивительно национальны, его проза этнична по своей философии и пониманию жизни. Писатель удивительно естественен в изображении бытия своего народа, природы Севера и целого мира. Естественность, гармоничность — цель всей творческой жизни для многих литераторов, Константину Ханькану они дарованы свыше. Человеку современной, выхолощенной цивилизацией жизни может показаться, что его повести и рассказы недостаточно динамичны, что в них много этнографических описаний, эпизодов, связанных с охотой, рыбалкой, бытом.
Симона всегда знала, что живет в приемной семье, и ее все устраивало. Но жизнь девушки переворачивается с ног на голову, когда звонит ее родная мать и предлагает встретиться. Почему она решила познакомиться? Почему именно сейчас? Симоне придется найти ответы на множество вопросов и понять, что значит быть дочерью.
Хелен поддается на уговоры брата и отправляется в весьма рисковое путешествие, чтобы отвлечься от недавнего развода и «перезагрузиться». Курс выживания в дикой природе – отличная затея! Но лишь до тех пор, пока туда же не засобирался Джейк, закадычный друг ее братца, от которого всегда было слишком много проблем. Приключение приобретает странный оборот, когда Хелен обнаруживает, что у каждого участника за спиной немало секретов, которыми они готовы поделиться, а также уникальный жизненный опыт, способный перевернуть ее мировоззрение.
Автор многих романов и повестей Григорий Канович едва ли не первым в своем поколении русских писателей принес в отечественную литературу времен тоталитаризма и государственного антисемитизма еврейскую тему. В своем творчестве Канович исследует эволюцию еврейского сознания, еврейской души, «чующей беду за три версты», описывает метания своих героев на раздорожьях реальных судеб, изначально отмеченных знаком неблагополучия и беды, вплетает эти судьбы в исторический контекст. «Очарованье сатаны» — беспощадное в своей исповедальной пронзительности повествование о гибели евреев лишь одного литовского местечка в самом начале Второй мировой войны.
Рассказы Эудженио Монтале — неотъемлемая часть творческого наследия известного итальянского поэта, Нобелевского лауреата 1975 года. Книга, во многом автобиографическая, переносит нас в Италию начала века, в позорные для родины Возрождения времена фашизма, в первые послевоенные годы. Голос автора — это голос собеседника, то мягкого, грустного, ироничного, то жесткого, гневного, язвительного. Встреча с Монтале-прозаиком обещает читателям увлекательное путешествие в фантастический мир, где все правда — даже то, что кажется вымыслом.
Федериго Тоцци (1883–1920) — итальянский писатель, романист, новеллист, драматург, поэт. В истории европейской литературы XX века предстает как самый выдающийся итальянский романист за последние двести лет, наряду с Джованни Верга и Луиджи Пиранделло, и как законодатель итальянской прозы XX века.В 1918 г. Тоцци в чрезвычайно короткий срок написал романы «Поместье» и «Три креста» — о том, как денежные отношения разрушают человеческую природу. Оба романа опубликованы посмертно (в 1920 г.). Практически во всех произведениях Тоцци речь идет о хорошо знакомых ему людях — тосканских крестьянах и мелких собственниках, о трудных, порой невыносимых отношениях между людьми.
Автобиографический роман современного итальянского писателя Р. Луперини повествует о жизни интеллектуала, личная драма которого накладывается на острые исторические и социальные катаклизмы. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Федериго Тоцци (1883–1920) — признанная гордость итальянской литературы, классик первой величины и объект скрупулезного изучения. Он с полным основанием считается одним из лучших итальянских романистов начала XX в. Психологичность и экспрессионистичность его прозы при намеренной бесстрастности повествования сделали Тоцци неподражаемым мастером стиля. Ранняя смерть писателя не позволила ему узнать прижизненную славу, тем ярче она разгорелась после его смерти. Роман «Закрыв глаза» (1919) — единственный роман, изданный при жизни писателя — отличается автобиографичностью.