Вслед за героем - [2]
— Ну, брат, нет. Так не полагается. Она уже имеет и номер, и прочие права гражданства. Мы ее похороним по высшему разряду…
Красным карандашом он размашисто написал: «Отказать».
— А теперь — к делу…
Открыв один из ящиков стола, Востриков извлек оттуда экземпляр дивизионной газеты «Вперед на врага» и указал на заметку, очерченную цветным карандашом.
— Сначала прочтите, а потом скажите, что вы об этом думаете.
Заметка в пятьдесят строк сообщала о геройских подвигах командира батальона майора Данияра Абдурахманова. Данияр Абдурахманов!.. Знакомая фамилия! Неужели это тот самый Абдурахманов?
— Ну… что скажете? — спросил генерал поглаживая седые, коротко подстриженные усы.
— Я думаю, что об этом герое должна знать вся наша армия, весь фронт.
— Правильно думаете! За этим мы вас и вызвали. Теперь слушайте внимательно.
Он коротко сообщил, что готовится большое наступление. Такие командиры, как Абдурахманов, будут во многом решать его успех. Мне поручалось немедленно отправиться в батальон Абдурахманова, собрать материал и написать об отважном майоре и его людях.
— Я надеюсь, — сказал в заключение генерал, — в будущем ваша газета проявит больше инициативы и оперативности…
Я смущенно поежился, чувствуя, что и редактору неловко.
— Потом… — Востриков сделал паузу и, испытующе глядя на нас, заметил: — Редактор и его сотрудник — не бриты…
Мы с редактором машинально провели ладонями по щекам и переглянулись. Редактор был тщательно выбрит. Я даже слышал, как он вечером ворчал на то, что медленно подогревают воду. Заступая на дежурство, побрился и я. В чем же дело?
— Да, да, — повторил начальник политуправления, — вы все там плохо бриты. Не переглядывайтесь, а просмотрите комплект своей газеты, и вы, как в зеркале, увидите свое отражение.
Здесь суровый тон снова изменил ему и он улыбнулся.
— Скучные полосы. Небрежно подобраны заголовки, серые концовки, — говорил генерал, перелистывая комплект «Суворовца» и пристукивая ладонью по самым неудачным страницам.
— Вы говорите, у вас опытный секретарь. А по-моему, он просто педант, скучный человек. Встряхните его, да и сами встряхнитесь.
Он встал и, крепко пожав нам руки, проводил до дверей.
В прохладном чистом воздухе застыли черные силуэты мачтовых сосен, окружавших озеро. Темная вода лежала недвижно и казалась жидким стеклом. Легкая сетка седого тумана, цепляясь за сучки и мохнатые лапы сосен, медленно ползла и как бы клубилась в лесных зарослях.
Все это настраивало на поэтический лад. Но тут редактор сугубо прозаическим голосом произнес:
— М-м-да, действительно… плохо бриты… А с майором Абдурахмановым, вашим знакомым, — полный конфуз! Представьте, до самого вашего прихода генерал говорил о том о сем, и ни одним словом не обмолвился о гвардейцах Абдурахманова. А под конец — пожалуйте бриться! Да, плохо, очень плохо мы связаны с передним краем… Учтите, лейтенант…
Редактор остановился и предупреждающе поднял кверху указательный палец…
И вдруг совсем недалеко послышалось прерывистое буханье зенитной батареи, а затем несколько глухих мощных взрывов, от которых вздрогнули кроны сосен и на наши головы посыпались сухие иголки.
— Салют наступающему дню, — усмехнулся редактор и, опустив палец, продолжал прерванную мысль. — Учтите, лейтенант, вам нужно не только найти батальон Абдурахманова и показать его людям, но — что не менее важно — укрепить связь газеты с передним краем…
Через час я покинул наш лесной приют, распрощался с тихим озером, лесными тропинками, покрытыми мягким ковром прошлогодней листвы. Я знал, что уже не вернусь сюда, что встреча с товарищами и редакцией произойдет в другом месте.
Мне первым делом нужно было добраться до хозяйства полковника Лебедева.
Только он мог указать путь в батальон майора Абдурахманова.
Попутный грузовик доставил меня на контрольно-пропускной пункт военно-автомобилыюй дороги. Поток машин двигался на запад почти непрерывно. На вопрос, как проехать в хозяйство полковника Лебедева, все шоферы отвечали в один голос:
— Не знаем.
Когда я уже совсем потерял было надежду, возле регулировщицы остановился грузовик, а за ним быстро образовалась «пробка». Услышав энергичные возгласы регулировщицы, я подошел узнать, в чем дело.
Худенькая регулировщица распекала рослого бравого солдата узбека, нагруженного двумя большими баулами и чемоданом.
— Зачем кричишь! Ты лучше помоги, — добродушно отшучивался сержант, кряхтя под тяжестью груза.
— Есть мне время таскать твое барахло, — кипела регулировщица.
— Это не барахло, а подарки, дорогой товарищ, ташкентские подарки.
Веселый сержант поставил свой тяжелый и объемистый груз на обочину дороги, отряхнулся, поправил ремень на шинели, чуть надвинул на лоб пилотку и строевым шагом подошел к регулировщице.
— Разрешите обратиться!
— Разрешаю.
— Во-первых, вот вам привет из солнечного Узбекистана, — он вынул из кармана шинели небольшой пакетик.
Регулировщица, засунув флажок за голенище сапога, развернула пакетик и радостно вскрикнула:
— Курага! Изюм! Вот так подарок! Девчата!
Из землянки, скрытой густыми кустами орешника, высунулись две девичьи головы в беретах.
— Во-вторых… во-вторых, прошу посодействовать добраться до хозяйства полковника Лебедева, — торжественно закончил сержант.
