Всеволод Кочетов. Страницы жизни, страницы творчества - [17]

А все дело началось как будто с малого — с того конфуза, который пришлось пережить крупному специалисту, автору превосходно изданного двухтомного труда о певчих и промысловых птицах. Выяснилось, что при всех своих энциклопедических познаниях о жизни и повадках представителей пернатого царства «птичий король», как прозвали его друзья, оказался не в силах помочь Евдокии Васильевне, у которой невесть по каким причинам дохнут индюшата. «Преглупейший казус! — пишет смущенный профессор своему коллеге. — Гуси спасли Рим, — меня погубили индюшки...» Майбородов пытается утешить себя тезисом, вполне убедительным для любого ревнителя «чистой» науки: мол, орнитология — это наука как таковая, а практическое птицеводство — отрасль хозяйства. Но честный ученый чувствовал, что ожидающими, укоризненными глазами Евдокии Васильевны на него смотрит сама жизнь, — и утешительные словечки не помогали.

«Процесс самобичевания» закончился тем, что Майбородову пришлось ехать на «выучку» к знатной птичнице района и, объединив ее опыт со своими знаниями, наконец-то решить проблему «проклятых индюшат». А там, «войдя во вкус вторжения в колхозную практику», ученый втягивается и в другие дела: помогает молодежи советами в закладке колхозного сада, находит наиболее эффективный и дешевый способ осушения плодородных, но заболоченных земель колхоза. Словом, уезжал Майбородов из приютившего его села с ощущением того, что «не птицы, как бывало прежде, связывали его с этими местами, а люди, их жизнь, в которую как-то незаметно вошел и он сам». А главное, что вынес он из этой необычно сложившейся для него научной командировки, — это твердое убеждение в несостоятельности «чистой» науки, оторванной от жизни, от нужд и запросов народного хозяйства.

«Профессор Майбородов» — первое произведение В. Кочетова, замеченное столичной критикой. Появление его книги «Кому светит солнце» (1949), в которую вошли названная повесть и написанная вслед за ней повесть «Нево-озеро», журнал «Новый мир» отметил рецензией, само название которой («Слабая книга») было крайне далеко от доброго напутственного слова автору. Ничего достойного внимания в «слабой книге» критик Г. Ленобль не обнаружил. Не заметил он ни трудового подъема и воодушевления, которыми охвачены герои книги, ни трудностей, преодолеваемых ими, ни сердечной теплоты, с какой воссозданы образы простых людей.

Разумеется, Г. Ленобль не мог пройти мимо того конфликта, составляющего нерв повествования, который разыгрался в душе профессора Майбородова. Он согласен, что «проблема затронута молодым писателем актуальная — отрыв некоторых наших ученых от жизни, от практики...»[33], но разработана она, по мнению критика, на конфликте мелком, неправдоподобно-пустяковом. В статье так и слышится насмешливое: помилуйте, из-за чего, собственно, сыр-бор разгорелся? Экое, право, событие: подохли какие-то индюшата! Ну и бог с ними, стоило ли из-за такой мелочи поднимать «самокритическую бурю» в душе ученого, заставив его признаться в «коэффициенте незнания» и осудить чуть ли не всю свою прежнюю деятельность? Тут критик рассудил примерно так же, как добрейший Иван Петрович, простодушно, по-крестьянски утешавший обескураженного профессора:

«— Стоит ли, Иван Кузьмич, так убиваться из-за голышей каких-то! Ну не удаются, ну и леший с ними. Не индюшки основа хозяйства. Если бы, понятно, хлеб или что...»

Г. Ленобль не понял характер заострения конфликта в «Профессоре Майбородове», счел его слишком мелким, незначительным, снижающим проблему, а в заключение вынес приговор: все в повести сглажено, «приглушено», проблема измельчена — «в силу этого не удивительны ни вялость действия», «ни отсутствие в ней героев, которыми можно было бы увлечься, которым хотелось бы подражать. И люди в этом произведении средние, и написано оно также весьма средне»[34].

Только вот что удивительно: все эти «средние» (читай: серые, заурядные) люди — Иван Петрович Краснов, Евдокия Васильевна, Таня Краснова, Семен Панюков, Федя Язев и другие — почему-то очень симпатичны нам и, ничуть не претендуя на «образцы» для подражания и даже не подозревая о существовании такой литературной проблемы, по ходу знакомства с ними все больше начинают заряжать и нас своей энергией, оптимизмом, с виду неброским, будничным, но истинным трудовым героизмом. А профессор Майбородов — центральная фигура повествования — и по меркам критика не «средний», а крупно написанный характер, только живой, полнокровный, без позы и ходульной монументальности. И если уж речь зашла о герое, которому «хотелось бы подражать», то Майбородов с его прямотой, честностью, самокритичностью, с его глубоким уважением к простым людям и горячим желанием помочь им, облегчить их тяжелый труд, право же, вполне достоин подражания.

В первые послевоенные годы В. Кочетов настойчиво ищет новые темы, характеры, средства изобразительности. В этом отношении интересна повесть «Нево-озеро» (1948), от которой Г. Ленобль в своей рецензии, сославшись на нехватку места, отделался одной фразой: «По качеству своему она немногим отличается от повести «Кому светит солнце»