Всеволод Кочетов. Страницы жизни, страницы творчества - [15]

В минувшей войне озверевшему от крови и захватнических, грабительских устремлений фашистскому солдату, не щадившему детей, женщин, стариков, противостоял советский воин-гуманист — человек щедрой души, нравственно чистый и благородный, наделенный всей полнотой чувств и эмоций. «Иного послушать теперь: грубеют, мол, люди на войне, — говорит герой рассказа «Бисерный кисет» (1948). — Неверно это. Еще чувствительней делаются. Сердце русское мягкое. Зверя в нем нет, справедливость только».

История с бисерным кисетом — это история о том, как суровый командир отделения стройбата в канун годовщины Красной Армии получил в качестве праздничного подарка из тыла кисет, расшитый голубым и синим бисером. Получил — и крепко выругался: ему бы махорочки, а в кисете — слипшиеся леденцы. Но поторопился солдат с крепким словцом, не поглядел, как говорится, в корень. «А корень-то на самом дне лежал». Когда бойцы погрызли леденцы командира, не терпевшего сладостей, на дне кисета обнаружили записочку и серебряный рубль. А в записочке было написано: «...громи, дорогой товарищ боец, фашистов и кушай конфетки. Нам их выдавали в детском доме, и я их тебе насобирала...» Горько раскаивался солдат, гневно бичевал себя за то, что так недружелюбно принял щедрый подарок. Не стесняясь бойцов, плакал от жалости и нежности к бедной девчурке. А после войны не без труда разыскал девочку и стал ей отцом.

После «Предместья» писатель еще не раз обратит свой удивленный взор на поразительную способность советских людей спокойно, уверенно, деловито приступать к возрождению своих городов и сел, к повседневным трудам и заботам, не дожидаясь, когда отгремят пушки, или даже под гром пушек. Так, в рассказе «Гром в апреле» секретарь райкома одного из самых индустриальных районов Ленинграда Гудков прямо под гул наших тяжелых орудий, по заданию командования отвлекающих немцев, открывает пленум райкома партии с повесткой: «О восстановлении района, о нашем дальнейшем участии в обороне города, о планах». Это в большом деле.

Но та же деловитость, хозяйственность, за которыми ощутим подлинный гуманизм, и в малом. Солдаты разных частей наших наступающих по псковщине войск, так сказать, прямо на марше, «всем миром», строят дом для многодетной колхозницы, оставшейся после ухода немцев на пепелище. Те, что начали ладить сруб, в тот же день получили приказ идти дальше. «Под ночь, глянь, новые войска идут. Опять главный какой-то подъехал на машине. «Что за изба? — говорит. — Кому? Достроить!» За полдня под крышу подвели. «И так, родные мои— вспоминает совсем недавнее растроганная до слез женщина, — кто бы ни прошел, кто бы ни проехал... И каждый что-нибудь да ладил для моей избы» («Дом на перекрестке», 1946).

Действие почти всех послевоенных рассказов В. Кочетова развертывается на фоне восстановления и строительства новой жизни. Герой «Бисерного кисета» — плотник, воздвигающий вместе с другими мастерами новый многоэтажный дом. В рассказе «Маки во ржи» (1948), посвященном юному ополченцу, павшему в сражении, его мать, ежегодно навещающая далекую могилу сына, изумляется: «Как быстро все!.. Когда мы шли тут в первый год после войны, деревни не было... Люди жили в землянках».

Советские люди свято чтут память павших героев. В рассказе «Памятник другу» (1948) двое бывших артиллеристов долго разыскивают место сражения, где погиб их товарищ по оружию, чтобы от имени однополчан установить на этом месте привезенный с собой гранитный памятник. После долгих поисков и уточнений — так все изменилось в этих местах! — памятник пришлось установить прямо у входа в цех вновь строящегося мощного комбината стройматериалов. Финал рассказа глубоко символичен: памятником отважному и меткому артиллеристу отныне будет не только глыба красного гранита, но и этот цех комбината, призванного поставлять продукцию для восстановления и строительства новых заводов, фабрик и городов.

Вполне возможно, что к возведению того «дома на перекрестке», который наши наступающие солдаты строили «всем миром» для многодетной псковской колхозницы, приложил свои руки, стосковавшиеся по такой работе, и артиллерист-наводчик, а вообще-то исконный плотник Иван Петрович Краснов. Кстати сказать, в свое время он вынужден был в щепки разнести фугасными снарядами собственный дом, поскольку в тесном соседстве с ним стоял другой, в котором размещался штаб немецкой части. Теперь Иван Петрович вместе с молодым, но бывалым сапером Федей Язевым отстраивает родное село Гостиницы.

Делам и людям этого села и посвящена повесть В. Кочетова «Профессор Майбородов»[32] (1947) — одно из первых произведений о советской деревне послевоенного периода.

Потом чуть ли не всю нашу «деревенскую прозу» второй половины 40-х — начала 50-х годов иные критики будут упрекать в бесконфликтности и «лакировке» действительности, а самих писателей во взгляде на жизнь «сквозь розовые очки». Конечно, были у этой прозы и свои недостатки, были и отдельные произведения с тенденциями к приукрашиванию действительности. Но огульно обвинять всю литературу о деревне того времени в «лакировке» несправедливо.