Всему вопреки - [28]

Кэрол и миссис Беннет заговорили одновременно.

— Вы можете занять мою комнату… — начала было Кэрол, но экономка перебила ее, сказав, что через пятнадцать минут приготовит для новой гостьи Орхидейную комнату, которую совсем недавно отремонтировали, но в ней довольно маленькая ванная комната и совсем нет гардеробной.

Кэрол снова заговорила, на этот раз уже более внятно:

— Думаю, мадам Сент-Клер должна поселиться в Белых покоях, ведь она так много о них слышала и, без сомнения, полагала, что займет именно эти комнаты, когда собиралась сюда. А я буду просто счастлива перебраться куда-нибудь еще.

Мадам Сент-Клер вяло улыбнулась, продолжая льнуть к плечу Джеймса, но тот довольно резко возразил:

— Нет, Кэрол. В Ферн Эбби достаточно спален, а выбрать, в какой из них устроить мадам Сент-Клер — забота миссис Беннет. Мы же, тем временем, перейдем в гостиную и что-нибудь выпьем.

Обычно напитки подавались в зал или в библиотеку, но сегодня, в честь приезда Санты, их подали в большую гостиную, из настежь распахнутых окон которой открывался изумительный вид на сад, сиявший великолепием красок под жарким летним небом. Санта сняла шляпу и принялась бродить по гостиной, с огромным интересом рассматривая ее роскошное убранство. Издавая по-французски громкие восклицания восторга, она щупала своими нежными пальчиками старинные ковры ручной работы, висевшие по стенам шелковые гобелены и даже оконные портьеры. С беспристрастностью аукциониста она оглядела пару ломберных столиков с ножками из позолоченного серебра, а от вида установленной на массивной серебряной подставки полированной горки времен Карла Второго, пришла в совершенный экстаз.

Эта женщина могла позволить себе любить Джеймса на свой легкомысленный французский манер, но вот любить его имущество она была готова с истинно английским постоянством. Санта всегда знала, что Джеймс богат, теперь же она убедилась воочию, что богат он просто сказочно, и такое богатство может послужить отличным фоном для ее красоты.

Джеймс колдовал над аперитивами для гостей и, как заметила Кэрол, наблюдал за Сантой с хмурым и недовольным видом. Когда Арман, Марти и Кэрол занялись беседой, Джеймс и Санта встали возле открытого окна.

Санта не отрывала от Джеймса своих огромных темных глаз и что-то очень тихо говорила ему. Через несколько минут они вместе вышли на террасу, и Кэрол, рассеянно слушая рассказ графа о предстоящей экспедиции, не могла не отметить, как красиво смотрится эта пара.

Марти, неожиданно напустив на себя озабоченный вид, сказала, что ей совершенно необходимо присмотреть за приготовлением ленча, и, куда-то упорхнула. Кэрол и граф остались вдвоем. Граф устремил на нее взгляд, полный дружеской теплоты и какой-то надежды, чем несколько смутил девушку.

— Мадмуазель, — начал он, но, решив, что это прозвучало слишком уж официально, на мгновение замолчал. — Кэрол… — он произнес ее имя с какой-то особенной нежностью, — я надеюсь, мои розы не обидели вас.

— Ну что вы, граф, — поспешно ответила Кэрол, вспомнив, что до сих пор не поблагодарила графа за его прекрасные цветы. — Это было так любезно с вашей стороны.

— Вы так напоминаете мне белую розу, что никаких других цветов я прислать просто не мог.

В голосе графа звучала неподдельная нежность.

Кэрол смутилась; сейчас ей больше всего хотелось, чтобы вернулась Марти. Ей показалось, что граф находится в каком-то заблуждении относительно чего-то очень для себя важного.

Он подступил к девушке еще ближе и посмотрел ей в глаза пылким и долгим взглядом.

— В тот вечер, когда мы встретились с вами, у меня было такое чувство, словно я неожиданно нашел бесценное сокровище. Во мне все пело! Вы знаете, что я почти половину жизни провел, странствуя по свету в поисках сокровищ, но наша встреча затмила собой все, уже найденное мною, и все, что меня еще ждет. Мне показалось, что мы с вами говорим на одном языке, я потерял ощущение того, что я француз, а вы англичанка, — сказал граф с самой нежной и обворожительной улыбкой.

Кэрол совсем растерялась, поэтому ответила то, что первым пришло ей в голову.

— Боюсь, что мой французский язык вовсе не так хорош, как ваш английский, монсеньор граф. Вы говорите по-английски совершенно безупречно.

Он нахмурился.

— Это совсем не то, что я хотел сказать. Даже если бы вы родились в Китае, а я был бы зулусом; даже если бы мы оба были глухонемыми, мы все равно не испытывали бы никаких затруднений в общении друг с другом. Я инстинктивно почувствовал огромную общность наших взглядов и интересов. Вот, что позволяет нам прекрасно понимать и чувствовать друг друга… всегда. И, пожалуйста, умоляю вас, не называйте меня «монсеньор граф». Для вас я Арман! И, надеюсь, вы разрешите мне называть вас просто Кэрол.

— Конечно, — прошептала девушка.

— В таком случае, Кэрол, — сказал граф, нежно положив ей руку на плечо, — скажите, ведь ваша помолвка. Этот фарс, который разыгрываете вы и Джеймс Пенталон. Я могу понять причины происходящего, хоть и не одобряю их. Ведь это не может продолжаться долго? Марти не знает, когда закончится ваша комедия, но я должен знать!