Всему свое время - [12]

И разговор вновь пошел сам собой. Лика даже о своем возвращении рассказала всю правду. А вот об Артуре почему-то умолчала. Ей не хотелось вспоминать о нем сейчас, а потому она обошлась общей фразой:

— Несчастная любовь…

Рита слушала внимательно, не перебивая, словно читая взглядом, в ее сердце то, что Лика упускала из виду.

— Знаешь, Рита, а я ведь стала в церковь ходить.

— Ну и славно, — улыбнулась та. — Я тоже хожу. Хочешь, вместе сходим?

— Да, конечно, — благодарно улыбнулась Лика в ответ. — Знаешь, все это было так сложно… У меня тогда в жизни был, можно сказать, черно-белый период… И вообще… — Она замолчала.

— Анжела, не можешь сейчас говорить — не надо. Пути Господни действительно неисповедимы. Времени у нас будет теперь предостаточно. А разговоры о вере, на мой взгляд, требуют особого душевного настроя. Согласна? — Лика кивнула. — Поэтому не насилуй себя, когда придет время — выскажется все само собой.

— Спасибо, Рита, — вздохнула Лика.

— И тебе спасибо.

Лика, вполне успокоенная и умиротворенная встречей и настоящим, доверительным разговором с Ритой, уснула в уютных и теплых объятиях роскошного дивана, похожего на белое пушистое облако. Уснула, зная, что в соседней комнате спит Рита, человек ей близкий и дорогой, ее лучшая подруга, а теперь будто и не подруга даже, а сестра, чувствуя себя защищенной, и только сейчас, пожалуй, начиная осознавать, что действительно вернулась домой… И еще, веря, что, возможно, и ей тоже еще улыбнется то самое, пресловутое земное счастье.

Максим позвонил сам. В понедельник. Лика едва успела войти в квартиру, вернувшись от Риты, как раздался телефонный звонок.

— Энджел, — выдохнул он в трубку. — Энджел, ты правда вернулась? — Тон у него был такой, словно от Ликиного ответа зависела его дальнейшая судьба.

— Да… — у нее екнуло сердце. — Да, я вернулась…

— Почему же ты не звонила, Энджел? — в сдавленном голосе звучало больше мольбы, чем упрека.

— Прости, Максим, — чуть слышно ответила Лика. — Я боялась…

— Чего? — удивился он.

— Тебя, себя, того, что было, что могло бы быть, что будет… — не совсем уверенно произнесла она.

Максим выдохнул, затем снова набрал воздуха и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я приехал? — напряжение в его голосе достигло предела, казалось, что даже трубка в Ликиной руке накалилась, еще немного и расплавится. Он ждал ее ответа, затаив дыхание, она тоже замерла. Потом неожиданно четко ответила:

— Да, я очень хочу, чтобы ты приехал. — Лику действительно охватило непреодолимое желание видеть этого человека, словно теперь ее жизнь зависела от этого.

— Я буду через три часа, — выдохнул Максим, и его голос потеплел, а напряжение спало. Трубка в Ликиной руке не расплавилась. — Хорошо, Энджел?

— Хорошо, — отозвалась она и нажала на рычаг.

Лика еще немного постояла у телефона, прислушиваясь к противоречивым ощущениям внутри себя. Максим… Каким она его увидит?.. Она тряхнула головой. Всего три часа, а сколько надо успеть! Лика пошла в душ.

Максим обратил на нее внимание, когда Лика перешла в девятый класс. За то лето, проведенное, как и полагается, в пионерском лагере — тогда уже, конечно, не в пионерском, но назовем по старинке — она заметно вытянулась, загорела. У нее была короткая стрижка, она носила джинсы, что придавало ее еще не вполне оформившейся фигурке очаровательное «мальчишество».

Два месяца Максим, сталкиваясь с ней в школьных коридорах, смущал Лику своими прямыми, внимательными взглядами, под которыми пробуждающаяся в ней женщина буквально трепетала. Два месяца его лицо не давало ей спокойно спать по ночам. Еще бы! Максим был мечтой всей школы. Высокий, со спортивною фигурой, светлыми волосами, зелеными глазами и практически классическими чертами лица. К тому же еще и гордость района, баскетболист и пловец. Девчонки, начиная, наверное, лет с тринадцати, зачарованно провожали его взглядами, а потом, сбившись в стайки, шептались. А мальчишки обсуждали все его броски, заплывы и почитали за везение, если Макс обращал на кого-то из них внимание и просил оказать какую-нибудь услугу, не важно, мяч ли подать или подержать его сумку. Что и говорить, Максим был знаменитостью, и Лика была далеко не единственной девушкой, в чьих грезах присутствовал его образ.

Впрочем, Лика от всех таила свои страдания, даже от Риты. И пыталась себя обмануть. Ей очень не хотелось сливаться с толпой его многочисленных поклонниц. А потому делала вид, что ей на Максима просто наплевать и вообще он не в ее вкусе. Но, оставаясь наедине с собой, нет-нет да грустила и думала, что если уж Макс не обращает внимания на Настю, тоже знаменитую, хотя и в узких кругах, то ей-то и вовсе никогда ничего не обломится. И надеяться не на что. Тем более что в своей школе Макс романов не заводил. Поддерживал имидж недосягаемой звезды. Поговаривали, будто ему нравятся спортивные девушки, в частности некая особа по имени Ирина, якобы занимающаяся с ним вместе плаванием. Конечно, никто эту Ирину не видел, но слухи о ней ходили довольно упорные.

— Эх, — периодически постанывала Настя, — ну почему я еще такая соплюха! Макс только поэтому на меня серьезных видов не имеет. Хотя как он смотрит! Но пока ведь дорастешь до того самого возраста, он уже школу закончит, и ищи его тогда, как ветра в поле, — сетовала она.