Всемирная история. Российская империя - [76]

Мобилизованы были все оказавшиеся под рукой архитекторы: Бренна, Росси, Кваренги, Камерон (из творчества последнего – Батуринский дворец гетмана Кирилла Разумовского). Строительство велось днем и ночью, одновременно трудились до 6 тысяч рабочих.

Но поскольку император Павел был убит, то Михайловский замок через сорок дней после его открытия был оставлен Романовыми. Пришел в запустение. И позднее, согласно обычаю, там стали брать недостающие стройматериалы для новых «строек пятилеток». По приказу сына Павла, Александра, переплавляли взятое оттуда серебро (до 1825 г.), а брат Александра Николай потом (после 1825 г.) повелел изымать оттуда мрамор на свои стройки. И поэтому конный монумент Петра авторства Растрелли оказался забыт. Он там и продолжал стоять, только популярным памятником не стал.

А вот под Медным всадником даже декабристы восстали в 1825 г. Так что месседж «Первому – вторая» известен всем, а вот «Правнук – прадеду» мало кому. Надо ставить памятники не в замках, а в публичных местах. Памятники – прекрасная натура для съемок и наблюдений драматических исторических моментов. Поэтому возводить их надо на большой площади и ближе к органам власти.

Продолжим начатую ранее тему: как Российская империя утверждала себя посредством публичных монументов, какую идеологическую нагрузку они несли и как благодаря этому независимая Украина сэкономила на созидании в своей столице монументов как минимум двум выдающимся национальным историческим деятелям – Владимиру Крестителю и Богдану Хмельницкому и еще одному, весьма нестандартному для России деятелю – герцогу де Ришелье в Одессе. Все упомянутые памятники были символами империи, «русского мира», творились долго, со страстями – ну настоящее тогдашнее реалити-шоу. Каждый памятник – это многолетняя драма. Чем-то это напоминает возведение египетских пирамид. Но здешние памятники вполне пригодны и для независимой Украины. Парадокс? Да. И тем интереснее в этом разобраться.

Мы идем по цепочке: памятники Петру І (Медный всадник и второй, хотя на самом деле по времени создания первый, авторства Растрелли) сотворили, однако пора бы уже было и в первопрестольной Москве что-нибудь воздвигнуть.

Новый этап монументализма отражает новые настроения элиты российского общества. Потому что первые два памятника были одному и тому же царю, а вот третий – не монарху, а «представителям общественности», патриотам – Минину и Пожарскому, героям борьбы русского народа с польскими и шведскими оккупантами в 1612 г. Этот монумент до сих пор стоит на Красной площади в Москве. По скорости изготовления на тот момент он был рекордсменом: если Петра Растрелли делали более двадцати лет, Медного всадника – восемнадцать, то воплощение в бронзе этих двух героев заняло «всего лишь» двенадцать лет. Чуть больше двух монархических «пятилеток».

И есть все основания полагать, что если бы проект возник после 1825 г., после неудачного переворота декабристов, то был бы похоронен навеки. Ибо в надписи на памятнике «ГРАЖДАНИНУ МИНИНУ И КНЯЗЮ ПОЖАРСКОМУ БЛАГОДАРНАЯ РОССІЯ. ЛѢТА 1818» присутствовало слово «гражданин». Оно появилось явно под влиянием только что побежденных французов с их идеалами гражданского патриотизма. «Князь», конечно, выручал с точки зрения классовых стандартов, но явно ощущался подъем ненормативного и неофициального патриотизма. «Гражданский патриотизм» после 1825 г. был запрещен. Возможен был только истинно православный и монархический. Имеющий отношение не столько к судьбам России, сколько к особе его императорского величества.

Но начиналось все тихо и мирно. В 1802 г. Петербургская академия художеств предложила на конкурс студенческих работ тему героев ополчения 1612 г., изгнавших поляков из Москвы, – нижегородского старосты Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского. Потом возникла идея увековечить их в бронзе. Император Александр І эту идею не поддержал – мол, денег не хватит на реализацию. И это отнюдь не отговорки, принимая во внимание сроки изготовления двух Петров – в среднем 20 лет. Да, тогдашним технологиям было далеко до современных.

Несмотря на более прогрессивные западные технологии, там тоже случались казусы: когда воздвигали в Париже конный памятник одному из Людовиков, из-за огрехов в отливке пришлось опереть живот коня на металлический штырь. Выглядит, как бабочка, наколотая на булавку. Пушку отлить проще, из мрамора вытесать – быстрее, но почему-то считалось, что «публичный памятник» должен быть именно из металлического сплава, следовательно, пустотелым, и было сложно изготовить отливочную форму для всей композиции. Так что это напоминало наши детские мальчишеские варианты: вырежи фигурку рыцаря, потом щит, потом копье, потом коня и попробуй все это соединить.

Но вернемся к Минину и Пожарскому. Сначала краткая историческая справка. Чтобы излишне не углубляться: пресеклась династия Рюриковичей, и наступило в Московском государстве Смутное время, появлялись всякие Лжедмитрии, началось брожение, беспредел, властной вертикали не было. Пришли иноземные интервенты – поляки и засели в Москве. Народ страдал. Надо было что-то решать. И нижегородский (Нижний Новгород) староста Кузьма Минин созвал ополчение, а его командующим был избран князь Дмитрий Пожарский. И в начале ноября 1612 г. ополченцы изгнали поляков из Москвы. Потом был созван Земский собор и был возведен на престол седьмая вода на киселе Рюриковичам Михаил Романов. Начался отсчет их трехсотлетней династии. А Минин и Пожарский, представители народа и знати, в едином порыве выгнали захватчиков и тем самым поспособствовали установлению правящей монаршей династии Русского царства и Российской империи.