Всемирная история. Российская империя - [11]

Известный русский историк-государственник ХІХ в. Константин Кавелин писал об этом так:

«Обрусение финнов составляет интимную, внутреннюю историю российского народа, которая до сих пор остается как-то в тени, почти забыта; однако именно в ней и лежит ключ ко всему ходу российской истории».

Кавелина к русофобам явно не отнесешь. Славян-земледельцев юга, столетиями живущих на украинских почвах и в украинском климате, вряд ли что-то могло заставить массово энергично мигрировать на север – в холод, болота и бедные земли (сейчас, когда смотришь российские фильмы и сериалы, с удивлением наблюдаешь жизнь дачников на рыжей земле, мы же, надднепрянцы, знаем, что земля в основном черная). Поэтому поминаемые часто версии о массовом бегстве населения из Среднего Поднепровья на север от половцев или татар необоснованны. Что мешало уйти от набегов крымских татар украинцам в XVI в.? Ведь эти набеги случались не реже, чем половецкие. Или жителям Северо-Восточной Руси сбежать от татарского трехсотлетнего ига дальше на север, в Сибирь, в тундру? Проще приспособиться к обстоятельствам, чем срываться в неизвестные места.

Вот мнение уже цитированного российского советского историка В. А. Кучкина:

«Земли Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья, с течением времени ставшие географическим ядром русской государственности, а также центром формирования русской народности, были заселены славянами в сравнительно позднее время. Работы археологов выявили три основных направления славянской колонизации этой территории: с северо-запада по рекам Мсте, Мологе, Волге и далее по правым притокам Волги и левым притокам Клязьмы шла колонизационная волна новгородских словен, ославянившейся веси и, возможно, чуди; с запада, с верховьев рек Днепра и Волги, сюда двигались смоленские кривичи; со стороны юго-запада и юга по Оке и далее вверх по ее левым притокам расселялись вятичи. Начало проникновения словен в междуречье рек Волги и Оки приходится на рубеж IX и X вв. Примерно в то же время началась и кривичская колонизация этого региона. Вятичи появились здесь несколько позднее – в конце X – начале XI вв.».

Как отмечает современный гимназический учебник по истории Эстонии, «северные русские – наши [эстонцев] братья по крови, забывшие о своих корнях, поскольку они являются потомками исчезнувших финно-угорских племен».

И вот еще что о формах отношений Южной Руси и Северо-Восточной пишет тот же В. А. Кучкин:

«Иными словами, верховными собственниками северо-восточных земель были южнорусские князья. Последнее выражалось также в праве южнорусских князей на получение дани и суд населения Ростовской области, как это прекрасно иллюстрирует летописный рассказ о пребывании Яна Вышатича на Белоозере. Право на дань осуществлялось, по-видимому, различно. С одной стороны, князья “Русской земли” отдавали подвластные им территории в кормление представителям южнорусской знати (пример с тем же Вышатичем), с другой – дань с таких территорий поступала непосредственно на Юг. Строительство южнорусскими князьями на Северо-востоке городов и церквей показывает, что от этих князей исходило и наложение соответствующих повинностей на местное население. Сказанное заставляет признать прекарный[11] характер княжений в Ростовской земле сыновей Владимира Святославича, Всеволода Ярославича и Владимира Всеволодовича. Высшая власть принадлежала отцам, княжившим в Киеве, Чернигове, Переяславле. Факт поездок в конце 90-х годов XI в. и начале XII в. в Ростовскую землю Владимира Мономаха, думается, к сидевшему там Вячеславу, – проявление такой власти.

Со смертью Владимира Мономаха прекратилась зависимость Ростовской земли от Южной Руси. Юрий Долгорукий стал суверенным князем. Он – первый самостоятельный князь Ростово-Суздальской “волости”. Политическая независимость последней, ее существование как отдельного государственного целого нашли выражение в фиксации и укреплении ее границ с соседними русскими княжествами».

То есть, когда род Рюриковичей разросся, нашелся хозяин и на «Северо-Восточную Русь», и с этого момента возникает некий местный «суверенитет». И нет здесь места для «общерусского единства», а есть новое государство, которое, прямо скажем, не было обязано переживать за судьбу «Южной Руси» или Киева. Но российская и советская историческая наука, исходя из последующей истории и обоснования расширения Московского государства, всегда оставляла за Северо-Востоком право на все наследство. Хотя чем Северо-Восток в этом плане лучше Юго-Запада, Запада или Севера? В Новгородские земли варяги и «Русь» пришли раньше, чем в Киев. Пусть бы уж Новгород «собирал».

Москва, как считается, слово финское («медведица»), но можно уточнить, что исторически ниже (то есть древнее) финского слоя географических названий идет балтский слой, а если обращаться к балтам, то «Москва» на их языке значит «мокрая». Для реки – название вполне естественное. Уточним также, что это на середину ХІІ в., когда Юрий Долгорукий вроде как «основал Москву»[12]. На то время была известна (как уже существующая) лишь деревня Кучкино (собственность боярина Кучки), стоящая на месте будущего Кремля на реке Москве. И в 1147 г. Юрий Долгорукий, если опираться на историю из «Повести о зачале царственного града Москвы», подтверждаемую другими источниками, убил этого самого боярина Кучку, поскольку хотел завладеть (и завладел) его женой, а Кучкину дочку отдал ведущему столь же активную половую жизнь своему сыну Андрею (будущему Боголюбскому, канонизированному Русской православной церковью). То есть в 1147 г. Долгорукий не только ничего не основал, но и убил основателя (или потомка основателей) Москвы, если считать Кучкино будущим городом Москвой, что вполне справедливо. Если так, то Москва явно старше своих юбилейных 850 лет, да и археология это подтверждает. А изначального названия – Кучкино – она лишилась потому, что «основателю» Юрию, видимо, не хотелось бережно сохранять в названии укрепленного потом его людьми поселения имя убитого Кучки.