Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний - [93]

Спустившись с гор, раздраженный неудачей Ганнибал решил отыграться на римлянах и повел оставшуюся боеспособной после неудачи в горах часть армии на Плаценцию, где укрывался вернувшийся к тому времени из Рима Тиберий Семпроний Лонг. По сведениям Тита Ливия, вышедшее к римской колонии пунийское войско насчитывало 12 тыс. пехотинцев и 5 тыс. всадников. Римский консул поспешил воспользоваться представившимся случаем, чтобы сквитаться с ненавистным пунийцем за недавнее досадное поражение при Требии, тем более что выставленные Ганнибалом силы были лишь незначительной частью не вполне оправившейся от апеннинской авантюры пунийской армии. Подойдя к Плаценции, карфагенский полководец встал лагерем, в трех милях от которого вскоре разбил стоянку Семпроний Лонг. Начавшееся на следующий день полевое сражение показало превосходство римлян в числе, подготовке и воле к победе. Легионеры атаковали боевые порядки пунийцев, и вскоре карфагенская пехота, оттесненная к лагерю, вынуждена была укрыться за его рвом и валом. Вслед за этим последовала попытка штурма, однако защитникам удалось удержать позиции, нанеся римлянам ощутимый урон и вынудив их в итоге отступить. Тем временем Ганнибал, не заготовивший заранее никакой тактической хитрости, удачно сымпровизировал: выделив специальный отряд преследования, он ударил в тыл отходившим римлянам. Легионерам пришлось туго, когда в центре по ним ударила отборная карфагенская пехота, а с флангов насела конница, однако сражение, остановленное быстро сгустившимися сумерками, так и не выявило победителя. Потери сторон были приблизительно равны – по 600 пехотинцев и по 300 всадников, причем у римлян сильно пострадал командный состав: погибли пять трибунов и три префекта союзников, а также множество представителей всаднического сословия (Liv. XXI, 59).

Завершившееся вничью сражение под Плаценцией не смогло существенно повлиять на общий расклад сил, однако позволило римлянам подготовить войска для того, чтобы оказать сопротивление карфагенской армии в Этрурии. Дополнительное время римлянам предоставил сам Ганнибал, который вначале повел войско в Лигурию. Здесь местные племена, желая заверить пунийского полководца в своей лояльности, выдали ему нескольких высокопоставленных римских пленников – двух римских квесторов Гая Фульвия и Луция Лукреция, двух военных трибунов и пятерых представителей сословия всадников, которые были сыновьями сенаторов (Liv. XXI, 59, 10). Римляне же тем временем успели взять под контроль два удобных и наиболее вероятных пути из Цизальпинской Галлии в Этрурию, расположив консульскую армию Гнея Сервилия в Аримине, на побережье Адриатики, а армию Гая Фламиния – в Арреции, в долине Арна (Polyb. III, 77, 1–2). Таким образом удавалось перекрыть движение вражеского войска как из долины Пада к Аримину и далее по так называемой Фламиниевой дороге на Рим, так и через Апеннины в долину реки Арн. Однако консулы, в первую очередь Гай Фламиний, не обратили внимания на одну из труднопроходимых, но все же возможных дорог в Этрурию, которая вела из бассейна Пада на юг через заболоченную местность в речной пойме Арна, от Бононии (Болоньи) к Пистории (Пистойе). Этот путь, непростой и в сухое время года, представлялся римлянам совершенно невозможным во время весеннего паводка, однако именно он позволял Ганнибалу быстро пройти в Этрурию, избежав нежелательной преждевременной встречи с римскими легионами. Неожиданное появление в тылу консульских армий позволяло Ганнибалу навязать врагу выгодные пунийцам условия боевых действий и расстраивало планы римлян. Неудивительно, что склонный к подобного рода решениям полководец избрал в итоге этот казавшийся непреодолимым путь (Polyb. III, 78, 6–8; Liv. XXII, 2, 2).

Переход через заболоченную долину Арна во время паводка дался карфагенскому войску крайне тяжело, по своей сложности он оказался сравним с преодолением Альпийских гор. Воинам пришлось в течение четырех дней и трех ночей практически безостановочно передвигаться по колено, а порой и по пояс и даже по шею в воде, наводить из подручных средств переправы через особо глубокие топи и помогать выбираться из болотной тины и вязкой жижи боевым лошадям и вьючным животным. Первыми шли отборные отряды ливийской и иберийской пехоты, охранявшие следовавший за ними обоз. Эти поставленные во главу колонны воины были наиболее опытными, подготовленными и ответственными, именно на них ложилась основная тяжесть разведки и выбора пути движения. Вслед за обозом шли набранные в Цизальпинской Галлии отряды кельтов, непривычных к походным трудностям, и это испытание было для них особенно тяжелым. Нередко упавшие галлы не имели уже сил подняться, а увязшие в трясине – выбраться из нее без посторонней помощи и гибли вместе со многими вьючными животными, которых приходилось безжалостно бросать, и их трупы вместе с поклажей громоздились вдоль пути движения войска. Многие воины, лишившись сил, ложились на эти единственные островки суши, возвышавшиеся над трясиной, чтобы отдохнуть и поспать хотя бы несколько часов. Замыкающей двигалась конница под командованием Магона Баркида, основной задачей которого было удержать кельтов и силой заставить их идти вперед, если эти ненадежные союзники вдруг взбунтуются и захотят вернуться домой. Сам Ганнибал ехал перед обозом на единственном оставшемся в живых после неудачной попытки перехода через Апеннинские горы боевом слоне, однако даже это не уберегло его от болезнетворных болотных испарений. Ядовитые миазмы и постоянная сырость, перепады температуры и отсутствие в течение нескольких суток полноценного сна привели к тому, что ранее начавшаяся болезнь глаз у пунийского военачальника обострилась, и он, не имея ни времени, ни возможности лечиться, потерял способность видеть одним глазом, судя по всему правым (Polyb. III, 80; Liv. XXII, 2; Nep. Han. 4, 3).