Вселенские Соборы - [49]

Дианий в Кесарии Каппадокийской раскаялся на смертном одре, что в свое время при Констанции в Константинополе в 360 г. подписал куцую Никскую формулу.

He понимая своей позиции «живых мертвецов», бессильно доживали свой век и Георгий Александрийский, и Евномий, и Евдоксий, и Авксентий Медиоланский. Вода ушла y них из-под ног. Они садились на мель. Наступила пора зрелости и силы группы «великих каппадокийцев».

Изживание арианства на западе

Запад на свободе, предоставленной ему Валентинианом, сравнительно быстро выздоравливал от ариминского соборного насилия, возвращаясь без демонстраций к своему старому привычному «никейству». Но крайний правый Лукифер Каларисский не прощал никому бывшего здесь ариминского падения и ни с кем не хотел объединяться, «довольствуясь общением с самим собой». Β этой непримиримости к падшим на Ариминском соборе с ним солидарен был в Испании Гренадский епископ Григорий. Римский диакон Иларий проповедовал даже «перекрещивание» падших в Ариминии. Ему сочувствовал и помогал производить чистку вернувшийся с Востока Евсевий Веркельский. Но не хотела еще сдаваться крайняя левая арианствующая группа: в Медиолане – Авксентий, в Арле – Сатурнин и в Периге – Патерн. Иларий и Евсевий Веркельский наседали на толерантного Валентиниана, чтобы побудить подписать Никейский символ Авксентия, епископа Медиоланского, занимавшего эту кафедру военной столицы западной империи. И тот цинично подписал, но отомстил им тем, что испросил y Валентиниана указ ο высылке из Медиолана и Илария и Евсевия как агитаторов в чужом для них диоцезе.

Β Сирмиуме еще проводилось Ариминское насилие, и никейцев там гнали и сажали в тюрьму.

Β Паннонии и на Нижнем Дунае, исконном «царстве» Урсакия и Валента, продолжало еще быть обязательным Ариминское омийство.

Великие каппадокийцы

Под этим именем прослыли в истории отцы второй половины IV в., завершившие формально-диалектическую обработку церковно-преданного догмата Св. Троицы. Это были «земляки» – Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Амфилохий Иконийский с их друзьями и единомышленниками, географически близкими и отдаленными.

Их родина Каппадокия и соседние области центра Малой Азии были местом жительства землевладельческих фамилий, полагавших честь своего звания и своих родов в том, чтобы дать своим детям возможно более высокое образование. Само собой понятно, что это вело к занятию командующих высот и в культуре, и в обществе, и в государстве. Аналогичные условия и результаты мы видим y нас в помещичьем классе около московского центра – губерний Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской. Чудо мировой известности русской литературы родилось тут, в этих дворянских гнездах, и в усвоении ими высот европейской культуры. Подобное накопление просветительных сил и обращение их на служение своему отечеству и своей религии мы и наблюдаем в семействах будущих отцов церкви – Каппадокийцев.

Василий Великий (род. 329) – аристократ по плоти, a по фамильным преданиям героический слуга церкви. Его бабка Макрина в Диоклетианово гонение спасалась бегством в лесах. Отец был известный адвокат. Мать Эммелия – дочь мученика. Дядя – епископ. После домашнего образования с помощью нанимаемых учителей Василий посылался в Константинополь слушать уроки красноречия знаменитого на всю империю ритора Ливания.

По тону своей религиозности Василий был аскет, как и родная сестра его Макрина. Но для Василия пустыня была только духовной школой и подготовкой. A желанной формой служения Христу и церкви было для него пастырство. Вероятно, он глубоко чувствовал живую правду слов великого апостола: «если кто епископства желает, доброго дела желает». Но это не значит, что он «рвался в бой», как, например, Афанасий Великий, на пылавших тогда напряженными битвами полях догматических сражений. По строю души своей он не был борцом. Он был осторожным и долготерпеливым эволюционистом. Но когда уже, двигаясь вперед, изменял свои догматико-богословские воззрения, то мужественно прерывал свою дружескую переписку со старыми друзьями. На светском, мирском поприще Василий, наоборот, естественно, без насилия над собой общался и делал нужные дела с чиновниками императора Валента, местным градоначальником Модестом.

Β юности, для аскетических упражнений, Василий, как имущий помещик-барин, имел легкую возможность устроить себе «пустыньку с келейкой» около своего родного города Неокесарии. Сюда он привлекал к сподвижничеству и своего сверстника Григория – аристократа по образованности из города Назианза, сына местного епископа по имени тоже Григорий. Сработавшись здесь, Василий с Григорием, после подготовки, по барской просвещенной традиции отправились учиться в Афинский университет. Там они не сливались с обычной толпой студенчества. Но вели себя подлинными духовными аристократами. Они, как вспоминал потом Григорий, знали только две дороги: в аудитории с библиотекой и в церковь. Одновременно с ними (ок. 350 г.) слушал лекции в Афинах и Юлиан Отступник, ведший себя, по словам Григория, довольно замкнуто. Оттуда он был привлечен Констанцием к управлению и назначен кесарем в Британию и Галлию.