Всего один поцелуй - [90]

Джорджиана подняла ее.

— Это для тебя, хотя не думаю, что она мне сильно поможет. Тебя, кажется, не впечатлили остальные, оставленные мной под твоей дверью.

— Так это был ты?

— Сначала я думал, будто приношу их только затем, чтобы порадовать тебя. Но теперь я понимаю — дело было в чем-то большем. Я начал приходить все позже и позже, надеясь быть пойманным… — Он замолчал и посмотрел обратно в список.

— Итак, первое. — Он откашлялся. — Твой характер всегда нравился мне больше, чем, чей бы то ни было. Ты честная, трудолюбивая и понимаешь детей и животных. Ты храбрая, щедрая, добрая и всегда пытаешься найти что-то хорошее в каждом. — Он на секунду поднял взгляд и продолжил: — Во-вторых, ты красива. — Он поднял руку, когда Джорджиана попыталась перебить. — Нет, даже более того. Если бы я только мог описать, что чувствовал, когда увидел тебя в этом озере, когда вода капала с твоих плеч, с твоих волос и ресниц и, хм, с прочих мест тоже. Я не могу представить себе, чтобы кто-либо когда-либо мог выглядеть так же соблазнительно.

— Куинн, я благодарна тебе за доброту, но я знаю, почему ты здесь, и предпочла бы, чтобы ты остановился.

— И почему же, по-твоему, я здесь, кроме как затем, чтобы уговорить тебя выйти за меня замуж?

Она устало потерла глаза.

— Потому что Грейс уехала, а Ата показала тебе то нелепое письмо. И теперь, как тебе кажется, я жду предложения руки и сердца, а ты не хочешь меня разочаровывать. Но Грейс ошибается, я чувствую себя прекрасно. Как же иначе, ведь у меня есть Трихэллоу. И именно ты подарил мне это поместье. Я знаю. Я и не мечтала о таком. Я буду счастлива всю оставшуюся жизнь.

— Просто послушай меня, хорошо?

Когда она ничего не ответила, он сжал губы и опустил взгляд на список, который, кажется, чуть-чуть дрогнул. Затем он медленно смял лист, кинул его через комнату и сжал голову руками.

— Я же сказала тебе, это не обязательно.

Он схватил ее за руки и поднял. Теперь они стояли друг напротив друга. Он обнял её.

— Джорджиана… Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

— Нет, — прошептала она, — не лги мне. Пожалуйста, не лги мне.

— Я люблю тебя. И меня не волнует, первый ли Энтони в твоем сердце, видишь ли ты сны о нем по ночам. Мне достаточно будет обнимать тебя каждый день и каждую ночь, когда ты засыпаешь.

Откуда-то раздалось чириканье, но он продолжал говорить не останавливаясь:

— Я знаю, ты как минимум привязана ко мне — возможно, любишь меня — даже если и не так, как любишь его. Джорджиана, меня это не волнует. Я знаю только, что не могу жить без тебя. Я хочу просыпаться каждое утро и видеть твое лицо рядом.

Она выдохнула, поняв — боль, возникшая у нее в груди, объясняется тем, что она забыла дышать.

— И я обещаю никогда не говорить плохо про человека, которого ты столь преданно любила.

— Ты знаешь, — ответила Джорджиана, наконец, — тебе не нужно было всего этого говорить.

— Я не пони…

— Когда я увидела, как ты плывешь сюда, я попыталась убедить себя, будто смогу тебе отказать. Но в душе я знала, что не устою перед искушением. Тебе достаточно было только настоять на своем и не принять мой отказ. В красивых словах нет нужды. Мое сердце всегда принадлежало тебе. В лощине я уже открыла тебе свои чувства.

— Я всю жизнь дорожил твоей дружбой.

— Будь ты проклят, Куинн, — прошептала она. — Это была никакая не дружба.

Он побледнел. И впервые Джорджиана поняла, как он уязвим.

Она посмотрела в его обеспокоенные глаза:

— Я полюбила тебя с первого взгляда. Я пасла овец, а ты спустился с холма и улыбнулся, и я даже не заметила, как начался дождь. И… И потом все стало только хуже. Гораздо хуже.

Он заключил ее в объятия.

— Расскажи мне, — попросил он, — пожалуйста, расскажи мне все.

Она почувствовала его глубокий вздох.

— С каждым проходящим годом умирала часть моей надежды — надежды на твою любовь. Чем больше я пыталась тебя впечатлить, тем больше я в тебя влюблялась. Я знала, ты всегда будешь видеть во мне только глупую маленькую девочку, и все мои попытки бесполезны. Но, став старше, я поняла: Энтони чувствовал ко мне то же, что я — к тебе. Он видел, как я тебя люблю. Он страдал, ведь мое сердце принадлежало тебе. Я все поняла в день своего падения, когда сказала ему, что, хочу достать птенца сокола и подарить его тебе на день рождения, поскольку у тебя ловчих птиц не было.

— Что ты сказала? — хрипло переспросил он, отстранившись и глядя ей прямо в глаза.

— Птенец предназначался тебе. Энтони признался мне потом — ты говорил ему, что дерево ненадежно, но он собирался спасти меня, если я упаду. Он был прямо подо мной. Он думал, я полюблю его после этого. Знаю-знаю, — продолжала она, — глупые планы до безумия влюбленного четырнадцатилетнего мальчика. Но, видишь ли, я была так же влюблена в тебя. И я его простила.

Он с болью посмотрел на нее, и она погладила его по щеке:

— В чем дело?

— Я не так милосерден, как ты. Я никогда не простил ему того, что он сказал своему отцу, будто виноват я.

Она ответила ему ошеломленным взглядом:

— Нет. Пожалуйста, скажи мне…

— С этим покончено, Джорджиана, — перебил он и печально покачал головой. — Я говорю тебе это только потому, что между нами не должно быть больше секретов. И теперь я понимаю, почему он так поступил. Если он чувствовал себя так же, как я теперь, я понимаю его отчаяние, его жажду заполучить тебя.