Всего один голос - [13]
— Все очень старались: Буслаев был главным инженером и распорядителем работ, Лобов организовал для утверждения проекта так называемый совет отряда, Шныров водил санные поезда, Вишняков полез на столб. Так все было?
Елена Петровна победоносно взглянула на совет, наслаждаясь тем впечатлением, которое произвела на ребят ее информированность.
Все молчали, как-то приуныв, кроме Клячкиной, которая по-прежнему сопровождала каждое слово учителя кивком головы, словно не понимала, что тем самым выдает себя. Как смогла классная узнать, что происходило на площадке?
— Одним словом, на площадке находились все, кроме Акимова.— Елена Петровна сделала многозначительную паузу.
— Вы хотите сказать, что журнал взял Аки-ла? — Бусла встал.
— Я ничего не хочу сказать, меня волнует только истина. А тебе слово никто не давал.
— Но вы же слова не берете, говорите, когда хотите?—Бусла, уже не замечая, что от волнения говорит громко, почти кричит.
— Не равняй себя со мной!
— Здесь все равны.
— Кто дал тебе право грубить учителям? Я завтра же поставлю вопрос на педсовете!
— Ну и ставьте,— Бусла, махнув рукой, выбежал в коридор.
— Шныров, веди совет,— тихо, успокоившись, сказала Елена Петровна, плотно прикрыв за Буслаевым дверь.
Акила вздрогнул, вновь обнарулеив в груди забившееся сердце. Теперь он уже жалел, что не объяснил все сразу. В тот день он ездил с отцом в больницу, где тот проходил лечение в прошлом году. Теперь они ездили взять справку. На заводе сказали: если врач напишет эту важную справку, хорошую справку, отца возьмут токарем по шестому разряду и он опять будет приносить двести и даже больше рублей, как когда-то...
Отец мог поехать в больницу один, но стеснялся. Боялся, что врач не поверит ему, не напишет справку, без которой его никто не пустит к станку.
— А что теперь? — Шнырик, беспомощно мигая, смотрел на Елену Петровну.
— Забыл, как вести совет? Предоставь слово мне. Шнырик молча закивал головой. И Елена Петровна, вздохнув, взяла слово сама.
— Совет нельзя превращать в перепалку. Все мы люди и можем ошибаться.
Елена Петровна заговорила мягче, может, пожалев, что выгнала Буслу.
— Но журнал пропал.—В голосе Елены Петров- -ны вновь возникли суровые нотки.— Быть может, это сделал человек, сидящий среди вас, ваш товарищ. Разве не важно это знать?
Воцарилось молчание, и Акила вдруг услышал, как во дворе кричат, гоняя шайбу по новой площадке, малыши. Ему захотелось домой: сейчас, в четыре, отец должен был вернуться с завода...
— Шныров, дай слово!
Клячкина, выскочив в проход, влезла в туфлю, которую она скинула, пока сидела, поджав ногу.
— Я считаю, журнал взял слабый ученик. У нас в поселке был такой случай. Один парень, двоечник, спрятал журнал и переправил себе все свои двойки на тройки. И Акимов про это знал, мы в одной школе учились.
Акила побледнел. Такого случая он не помнил, не знал.
— А учителя что же, ничего не заметили?—усмехнулась Елисеева.— У тебя язык, как помело.
— Без выпадов, Елисеева,— Елена Петровна поспешно поднялась, нервно теребя руки, вышла в проход между партами.— Если тебе неприятна Клячкина, это не повод ее оскорблять. Каждый из нас выбирает подруг по душе. Я не вижу, чтобы Света чем-нибудь уступала тебе. А ее принципиальность...
— Это не принципиальность, а глухота,— вдруг вспыхнув, сказала Елисеева.
— Что за ерунда! — вскрикнула Елена Петровна.— Клячкина говорит, что думает. Разве в ее словах нет логики? Кто еще мог взять журнал?
Поймав резкий, пронизывающий насквозь взгляд классной, Акила прижался к парте, покраснел, ненавидя себя за то, что не может вступить в открытый бой, как Бусла.
— Акимов тут ни при чем,— медленно, встав во весь рост, сказал Антон.
— Кто же «при чем»? Пусть тогда скажет, где он был в тот вечер. Тебе, Лобов, это известно?
Акила тихо заплакал.
— Надо иметь мужество и вести себя по-мужски. Где ты был вечером во вторник? — спросила Елена Петровна.
— Я ходил в больницу,— Акила заговорил, вытирая слезы кулаком, мучаясь тем, что выглядит слабым, жалким.— С отцом...
— В какую больницу?
— Где лечат...
— Что в больнице лечат, известно и без тебя.
— Ну, где лечат от алкоголизма.— Выдавив из себя признание, Акила всхлипнул.
— Что же ты там делал?
— Я был с отцом...
Акила, уже не замечая хлынувших по щекам слез, бросился вон из класса.
Следом за Акилой из класса вылетел Антон с выражением отчаяния на осунувшемся, бледном лице. Крышки парт загремели, к выходу бросился Гришаев, за ним вдруг сорвался с места Вишняков, даже Шнырик, вдруг вскочив со стула, потянулся за ними. Но Елена Петровна, оказавшись у дверей на мгновение раньше, перекрыла путь твердой рукой.
— Немедленно на место! Это неслыханно! Кто вам дал право срывать совет?
— Я предлагаю Лобова переизбрать,— выскочила Клячкина, уже не спрашивая слова у Шнырика, от испуга пересевшего с председательского места за парту.— Лобов защищает Акимова, потому что он его друг.
— Я считаю, это решение давно назрело.— Кивнув Клячкиной, Елена Петровна вновь заняла учительский стул.— Лобов сорвал совет. Как ты считаешь, Шныров?
— Я не знаю.— Шнырик замолчал. Язык не поворачивался, не мог он высказаться ни за Антона, ни против него, чего ждала классная.
Повесть о подростке, который попал в ситуацию, требующую от него серьезных нравственных решений.Повесть Александра Ампелонова «Новоселье» была опубликована в журнале «Пионер» №№ 7–9 в 1978 году.
Герои этой книги — современные школьники. Читатель встретится с ними на уроке, в школьной мастерской, на спортивной площадке и школьной сцене. Рассказы повествуют о том, как важно научиться по-настоящему дружить, бороться за свое человеческое достоинство, уметь отстаивать интересы своего коллектива.Повесть «Специальный приз» рассказывает о том, как любовь к музыке сплачивает ребят, помогает создать школьный вокально-инструментальный ансамбль.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.