Всего лишь пепел - [6]

 — Знаю я эту старуху из ряженой избушки, — он манерно поправил на голове фуражку, — и родственницу, которая себя за ее бабку выдает, знаю. Аферистки они! Быть может, воровки на доверии. Пока не выяснил, но обязательно выясню! Так что вы мне зубы не заговаривайте, документы на пиломатериалы предъявите. Или я буду вынужден их конфисковать!

 — Бюрократы корчатся, хмурят брови, надсаживают свои груди, принимают юпитеровские позы… — прозвучало где-то рядом звонко и задорно.

Василий Петрович резко повернулся и приготовился что-то гаркнуть, но голос пропал. Метрах в пяти от него прямо возле сверкающего купола стояли две воздушные старушки с фарфоровыми личиками. Солнце заливало их яркими лучами, и от того женщины казались радостными золотыми цветками. В одинаковых белых платочках, ситцевых юбках и светлых шерстяных кофтах, они выглядели как две сестрицы, старшая и младшенькая, и ни один здравомыслящий человек не допустил бы мысли, что дни их рождения отдалены один от другого без малого на полвека.

 — Это не мои слова, прошу меня простить, — звонко прощебетала Анфиса Сергеевна, — а нашего гениального соотечественника Салтыкова-Щедрина. Анна Васильевна имела счастье встречаться с ним в Санкт-Петербурге в восемьдесят девятом году и добрейший Михаил Евграфович, светлая ему память, подписал ей на память брошюрку «Пошехонская старина». Так, бабуля Нюша?

 — Да нет, Анфисушка, в 1889 году Михаил Евграфович преставились, — негромким, чуть надтреснутым голосом возразила Анна Васильевна, — а книгу они мне презентовали в Москве в 1886. Там как раз в это время открыли первую электростанцию в Георгиевском переулке. Михаил Евграфович сказали, что в электричество не верят и готовят по этому поводу фельетон. А в Чикаго бомбисты взорвали семь полицейских, но это не Михаил Евграфович мне рассказали, а одна бывшая курсистка Юлечка в Таганской тюрьме. Ты, наверное, не знаешь, Анфисушка, это в Москве на улице Малые Каменщики рядом с Новоспасским монастырем. Там тогда уже больше политических было, чем уголовных…

Василий Петрович некоторое время переваривал эту информацию, изложенную несвойственным деревенским бабкам языком, на городской, и даже, более того, интеллигентный манер, и вдруг догадался, что при прошлой встрече его откровенно водили за нос. Нет, не насчет возраста, а по поводу уровня образования. Оказывается, не с двумя выжившими из ума сельскими старухами имел он дело, а со злокозненными коварными дамочками, с явно университетским образованием. «Так эти старые клюшки втирали мне очки?» — изумился он и стал набирать в грудь воздух... Ох, как не любил Василий Петрович, когда его дурачили!

 — Разговорчики! — прикрикнул он. — Прекратите морочить мне голову вашим Пушкиным! Предъявите документы на треклятые доски, а также на личность гражданки Марковой. Или я вызываю ОМОН.

 — Александра Сергеевича мы вам еще не читали, — задорно воскликнула Анфиса Сергеевна и грациозно сделала книксен, — простите великодушно.

 — Жил на свете рыцарь бедный, молчаливый и простой, — тут же начала чуть дребезжащим голоском декламировать Анна Васильевна, — с виду сумрачный и бледный, духом смелый и прямой…

 — Молчать! — опять крикнул Василий Петрович.

 — Да покажи ты ему мой паспорт, Анфисушка, — исполненный жалости голос Анны Васильевны повлажнел и прозвучал мягче, чем прежде, — ты погляди какой он маленький, хрупкий, ветерок подует, он и взовьется горсткой пепла в небо.

Василий Петрович очередной раз задохнулся: да как это ему, крупному широкоплечему мужчине не мене ста килограммов весом говорят такой вздор? Издеваются? Провоцируют? Не иначе последнее… «Хотят, что бы я сорвался, наделал глупостей, а у них тут же куча свидетелей объявится, потом заявление прокурору накатают, адвокатов привлекут и прочую лабуду» Как же они все ловко устроили! Приготовились, шельмецы! Василий Петрович почему-то упустил из виду, что пришел сюда без предупреждения, и никто тут ждать его не мог. Он, лихорадочно соображая, что ему следует предпринять, огляделся вокруг. Поблизости никого не наблюдалось, рабочие спустились с крыши и, скорее всего, отправились на обед. Священник тоже незаметно удалился. На месте оставались лишь он и две безобидные с виду старушки. Василий Петрович перевел дух.

Тут Анфиса Сергеевна со словами «извольте посмотреть» протянула ему паспорт своей так называемой бабуси. Василий Петрович принял и открыл на третьей странице.

 — Так-с, посмотрим-с, — процедил он сквозь зубы и ткнул пальцем в графу «дата рождения».

А там аккуратными арабскими цифрами была пропечатана дата: «17.09.1886». Причем паспорт был в полной сохранности, без малейших признаков вмешательства в его целостность.

 — Так не было же даты! — Василий Петрович задумчиво почесал лоб, не заметив, что сдвинул фуражку на самый затылок.

 — Было — не было? Что теперь разбираться, уважаемый гражданин начальник. Главное, что нынче есть, — уверенно сказала Анфиса Сергеевна — Теперь нет к нам вопросов?

 — Почему же? — Василий Петрович вернул фуражку на место. — Вопросы у меня есть. Раньше дата была другая? Значит нестыковка!