Всегда настороже. Партизанская хроника - [16]

Шрифт
Интервал

— А что дальше?

— Больше мы не разговаривали. У меня была какая-то работа, и мы расстались.

— И это все? Они от тебя ничего не требовали?

— Мне кажется, что ничего…

Слижек-Штюрмер подскочил, но Гинтингер остановил его. С минуту он искал что-то в протоколах, а потом сухо произнес:

— Гавранек и Фабиан информировали вас о нелегальной военной организации и поручили вам организовать группы из надежных людей в шести близлежащих деревнях. Это правда?

— Никаких инструкций относительно создания военной организации они мне не давали.

— Пан комиссар цитирует их показания, — многозначительно заметил Слижек-Штюрмер.

— Возможно, они имели в виду сделать это при следующем посещении, но больше не приезжали.

— Кого вы назначили командиром в Горной Бечве?

— Никого.

— В Средней Бечве?

— Никого.

— В Дольной Бечве?

— Никого.

— В Гутиске, Соланце, Вигантицах?

— Никого, никого!

Гинтингер потерял терпение. Стукнул ладонью по столу. Это послужило командой для Слижека-Штюрмера. Он ударил Папрскаржа по лицу, а когда тот упал, стал бить его ногами.

Комиссар Гинтингер склонился над Папрскаржем, но тот молчал. Тогда он кивнул Штюрмеру — так с цепи спускают злого пса.

Всю ночь Папрскарж не спал. Стоило ему немного задремать, как сразу же начинало казаться, что кто-то преследует его, что он падает с большой высоты, и он просыпался от собственного крика, дрожа от ужаса. Поэтому старался не засыпать, чтобы избавиться от кошмарных снов.

Потрясение от допроса не проходило. Наступали минуты слабости, и какой-то голос шептал: «А что, собственно, произойдет, если ты скажешь? Ведь Гавранек и Фабиан рассказали все».

В окно чердачной комнатки в доме управляющего лесопилкой стукнул камешек. Второй упал на карниз. Папрскарж вскочил из-за стола и выключил свет. В темноте подошел к окну и отдернул бумажную штору затемнения. Когда глаза привыкли к темноте, увидел человека, склонившегося, видимо, в поисках камешка.

— Зетек! — сказал Папрскарж жене. — Я лучше выйду, а то он перебудит всех.

Он зажег свет, набросил плащ, сунул ноги в домашних туфлях в галоши и спустился вниз.

Лесник Зетек стоял у забора и делал ему знаки.

— Это я, Зетек. Пойдемте со мной…

— Ладно, ладно. В чем дело?

— Вы должны помочь мне в одном деле. Сам я не справлюсь, — продолжал Зетек, а видя, что Папрскарж не решается, принялся уговаривать его: — Совсем недалеко… под Червенец.

— Под Червенец! Ничего себе недалеко! — ужаснулся Папрскарж, но Зетеку он не хотел отказывать. — Ну подождите, я хоть обуюсь.

Милушка посмотрела на мужа сквозь очки, которые она надевала, принимаясь за вязание. Сидела она на стуле посреди комнаты под лампой, и ее никак нельзя было обойти.

— Понимаешь, это Зетек! — объяснил он, надевая ботинки, хотя она ни о чем не спрашивала. — Опять забыл что-то в отчете, а завтра должен сдавать… Надо помочь ему подсчитать.

Милушка молчала. А когда он уже стоял в дверях, расстроенный и неуверенный, сказала:

— Лишь бы ты напрасно не впутался в какую-нибудь историю.

Папрскарж посмотрел на нее, вернулся и нежно прикоснулся губами к ее волосам. Он чувствовал, что эта ночная прогулка будет иметь серьезные последствия.

— Так в чем, собственно, дело? — спросил он Зетека, когда дома остались позади и они поднимались по тропинке в лесу.

— Как бы вам сказать… Вы ведь знаете туристский домик под Червенцом?

— Это, в котором-я как-то пробыл целый день?

— Да. Так вот… я видел там людей.

Папрскарж остановился.

— Вот как! Людей? А что это за люди?

Зетек пожал плечами.

— Если бы я знал! Похоже, что они прячутся.

Папрскарж молча шел рядом с лесником. В нем снова проснулись опасения. А тут еще Зетек добавил:

— Если бы знать, что это партизаны… или парашютисты… Но ведь не узнаешь. Столько людей бродит по горам, и как тут понять, кто хороший человек, а кто сволочь. И оглянуться не успеешь, как влипнешь с ними, и — топай в каталажку!

— Я слыхал, что и у нас появились партизаны… Да вы, Зетек, наверно, знаете о нападении на немецкий гарнизон в Челядне и в Подоланках, — прощупывал его Папрскарж.

Зетек не задумываясь подтвердил:

— А как же! С немцами там здорово разделались, крепко им досталось: нескольких карателей вздернули на сук. Немало их там осталось. Что ж тут удивляться — они ведь стреляли в парашютистов, когда те были еще в воздухе. Разве так можно? А сколько наших они извели?! Подоланки чуть не уничтожили вовсе. Но теперь им туго придется! Вот увидите!

Папрскарж усмехнулся: ведь лесник Зетек не из храброго десятка, а ишь как заговорил!

— И все же партизаны не продержались бы, если б им не помогали. Правда, Зетек?

— Это точно. Конечно, им помогал кто-то из здешних, — согласился Зетек. — Впрочем, это же на челяднинской стороне, а там всегда неспокойно.

— Небось и в Бечвах не так уж спокойно, просто вы не знаете…

Зетек принял это как упрек.

— Ну посудите сами, что я могу сделать? Циглер-то ведь следит за нами…

— Циглера теперь нечего бояться. Со мной, по крайней мере, он в последнее время очень вежлив. Может, и он тоже понял, что к чему…

— Поговаривают, что Циглера припугнули партизаны, потому он и переменился.

— Ну вот видите, а говорили, что в Бечвах все спокойно!


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.