Все совпадения случайны - [80]

– Но вы послали книгу моей жене. И сыну. А мне – фотографии. О Господи! Как это могло случиться? Вы же сами только что признали, что он был способен на такое, так почему даже не усомнились в написанном?

– А вы? – Я съежился, почти физически ощущая боль, которую причинил ему своим вопросом.

– Почему я не усомнился? – Он по-прежнему не отрывал ладоней от лица.

Я видел, что у него вздрагивали плечи, мне хотелось протянуть руку и коснуться его, но что-то меня остановило. Мне его не утешить, мне не найти слов, которые могли бы избавить его от чувства вины или стереть образ жены, читающей эту гнусную книгу и словно бы вновь подвергающейся насилию. Мне здесь нечего больше делать. Все кончено. Теперь он все знал. Я оставил его одного и поднялся в отделение интенсивной терапии. В палату не зашел, просто посмотрел в окно, надеясь найти взглядом Ника, и увидел ее стоящей на коленях у кровати сына. Казалось, она спала.

Глава 55

2013, конец лета

Он опустился на колени рядом с ней, и она ощутила на плече его ладонь. Глаза у нее по-прежнему были закрыты. Лицом он почти прикасался к ее шее. Он дрожал.

– Прости меня, Кэт. Прости, пожалуйста, мне очень жаль, что все так получилось. Теперь я все знаю. Он рассказал мне про сына… – Эти последние слова он выдохнул прямо ей в шею.

Она все еще не открывала глаз. В голове у нее шумело. Он взял ее за руку, у нее, наконец, вздрогнули ресницы, но она встретилась взглядом с Ником, а не Робертом. Это Ник смотрел прямо на нее, видел ее.

Это случилось еще до прихода Роберта, он еще не открыл глаз, но уже мог сосредоточиться на одной точке. Кэтрин тогда держала его за руку, его голова слегка шевельнулась, он посмотрел на нее, и она поняла, что он ее увидел, узнал, и ее охватило ощущение счастья, и она улыбнулась, и заплакала.

– Привет, родной, – прошептала она.

Он не ответил – просто посмотрел на нее. Она послала сообщение Роберту. Она не знала, что он сидит в больничном кафе со Стивеном Бригстоком. Рядом все время находилась сиделка, и впервые за все это время Кэтрин уловила на ее лице улыбку. Затем подошел врач и подтвердил то, что им и так уже было известно. Наметился настоящий прогресс. Если так пойдет и дальше, то уже через неделю Ника выпишут из больницы.

Ник снова закрыл глаза, она тоже. А потом пришел Роберт.

– Папа здесь, – прошептала она на ухо Нику.

Роберт не сводил глаз с Кэтрин и потому не заметил, что сын очнулся, но она-то слышала его прерывистый вздох и чувствовала, как он всем телом вздрагивал от охватившей его радости – так подрагивают с негромким шумом люминесцентные лампы в палате.

– Ник, – сказал он, – мы здесь. Мы с мамой. Все будет хорошо. При виде того, как они прижались друг к другу, в глазах у него мелькнуло недоумение. –  Я схожу за доктором, – прошептал Роберт.

– Он уже знает, – сказала она и передала обнадеживающую новость.

Они остались в палате за полночь. Сидели рядом, время от времени то один, то другая выходили, чтобы принести что-нибудь поесть и выпить. Они не хотели ни на минуту оставлять Ника одного: а ну как он заговорит? Это вполне возможно, и они не хотели пропустить его первых слов. Но в час ночи решили уехать. Кэтрин немного страшилась этого. Теперь им не избежать разговора, а она слишком устала.

Они ехали домой, за рулем был Роберт. Время позднее. Кэтрин почувствовала укол совести, что этой ночью не будет с матерью, но та, кажется, поняла, что Ник пошел на поправку и они с Робертом едут к себе. Она совершенно вымотана. Единственное, чего ей хотелось, так это как можно скорее оказаться дома и чтобы ее уложили в постель. От усталости Кэтрин даже говорить было трудно; иное дело, что на душе – покой, и в машине так тихо, что ей казалось, будто их с Робертом поместили в вакуум. Он тоже не спешил начать разговор – изможден не меньше ее. Они поднялись наверх, и Кэтрин приняла душ, избавляясь от больничных запахов. Она легла в постель с мокрыми волосами и с облегчением почувствовала, как жар в голове уступил место прохладе. Роберт устроился рядом, нащупал ее ладонь, но в этом прикосновении не было ничего чувственного, он просто хотел подержать ее за руку, и она не сопротивлялась. Она лежала к нему лицом, хотя предпочла бы отвернуться. На правой стороне кровати ей спать привычнее, но, не желая задеть его, она осталась на левой.

– Кэт, – прошептал он.

Она даже не ответила, а пробормотала в ответ что-то невразумительное и провалилась в сон.

– Кэт, мне так жаль. Я, наверное, никогда не прощу себя…

Не открывая глаз, она положила ладонь ему на щеку. Его вины в этом не было. Он ничего не знал, она ему ничего не сказала. И теперь у нее не осталось сил объяснять все это. Она отвернулась и, вдыхая знакомые запахи, натянула одеяло до подбородка.

– Почему ты мне ничего не сказала? – прошептал он ей в затылок.

Она физически ощущала, как он жаждал, чтобы она хоть что-то ответила. Но это нужно ему, а не ей, и она сделала вид, будто ничего не слышала. Все, что ей сейчас надо, так это заснуть, заснуть с приятным осознанием того, что правда наконец вышла наружу.

Следующие несколько дней они провели в больнице – оба думая только том, как бы он поскорее поправился. А дела шли все лучше, это было видно невооруженным глазом. Ник бодрствовал, он был в полном сознании. Начал говорить. Речь была еще немного сбивчивая, но понять можно. С помощью логопеда все наладится. Присутствие родителей все еще несколько смущало его. Он знал, кто это, и все же посматривал с подозрением. У Кэтрин сердце разрывалось, когда она по глазам сына видела, что он не до конца ей верил. Но к полной правде он еще не совсем готов, было бы нечестно обрушивать ее на него вот так, сразу, поэтому она делала вид, что не замечала его настороженности, и целиком занимала себя мелкими хлопотами: накладывала в тарелку фрукты, которые только что сама же и почистила; подливала воду в стакан; протирала ему лицо и руки влажной салфеткой; подравнивала ножницами ногти; втирала крем в ладони и ступни. Он не сопротивлялся. Он был слаб, как ребенок. Он нуждался в уходе.