Все случилось летом - [155]
Ну вот… В ту пору шла вторая половина сороковых годов, сейчас — семидесятые. Да, семьдесят пятый в дверь стучится. Куда же делись те без малого тридцать лет, те… что были посередке? Разумеется, прожиты, этот — лучше, тот — похуже, в результате прожиты все. И ни одного из них не вычеркнуть, хотя тот или иной год, кроме ухмылки, ничего не вызовет, а некоторые и вовсе вспоминать не хочется. Другие вообще прошли как в тумане — даже не знаешь, был тот год или не был. С Паулисом Равинем я тогда не встретился, слышал, председательствует где-то в колхозе. Иногда в газетах промелькнет его имя, правда, чаще в таком контексте: с речью выступил т. Равинь, в дебатах принял участие П. Равинь, итоги подвел Паулис Равинь. И вот однажды весенним утром…
Я был в командировке в Н-ском районе по вопросам профессионально-технического обучения молодежи. И случилось мне присутствовать на совещании районного актива. Люди там были разные: руководители предприятий, председатели колхозов, партийные, советские работники. Вначале я слушал доклад краем уха, ибо он не касался интересующей меня темы. Потом, поначалу ушам своим не веря, стал прислушиваться с исключительным вниманием: Равинь, Равинь и снова Равинь… И все в негативном смысле, как пример плохой работы. В общем, даже не о плохой работе шла речь, потому что — как бы это выразиться — работы вообще не было, ни плохой, ни хорошей. Человек может ошибаться, что-то ему удается, а что-то нет, чего-то он может недопонять, а то и вовсе не понять, всякое бывает, однако жить, решительно ничего не делая, просто посматривать со стороны… на это нужен талант! Впрочем… нужна и должность, при которой возможно ничегонеделание… И кто бы после докладчика ни поднимался на трибуну, все в один голос честили Равиня — то ли на радостях, что самих буря миновала, то ли потому, что во всяком выступлении должен быть и отрицательный пример, а тут он прямо на блюдечке, главным докладчиком предложенный и утвержденный, прямо манна небесная.
Я смекнул, что после столь единодушной и суровой критики у Паулиса Равиня нет иного выхода, как уйти в отставку «по собственному желанию», не то уход его оформят по-другому. Словом, в своем кресле ему не усидеть. Посему я был немало удивлен, когда председательствующий объявил: «Слово имеет… Равинь!» Сдурел он, что ли? Что он может сейчас сказать! Станет оправдываться? Изворачиваться? Молчал бы лучше, неужто не осталось в нем капли гордости, достоинства!
Из первых рядов зала поднялся грузноватый мужчина и по ступенькам взобрался на сцену, где сидел президиум собрания и находилась трибуна. Длинная артистическая шевелюра, высокий лоб мыслителя, костюм от модного портного, солидная осанка… Ого, такой человек способен внушить уважение, создать вокруг себя атмосферу надежности. Что бы там ни говорили, а Равинь — да! Равинь — человек…
Взойдя на трибуну, Паулис своим сочным баритоном обронил спокойно и негромко:
— Товарищи…
Прозвучало не совсем удачно. Оратор откашлялся, налил из графина в стакан воды, отпил глоток.
— Товарищи…
Уже лучше. Так… Теперь полный вперед! Да, докладчик и выступавшие в прениях товарищи совершенно справедливо указали на недостатки в его, Равиня, работе, и за это всем большое, от всего сердца, спасибо…
Ого! Вначале было неловко, я невольно опустил глаза. Потом покосился на трибуну и стал слушать внимательней. Объяснить это трудно, но, право же, подчас неловко слушать человека, которому было бы лучше помолчать. Именно такое настроение, кажется, и овладело всеми — головы приподнялись, проснулось любопытство, прошел по рядам шепоток.
А Паулис тем временем продолжал говорить. У него, видите ли, недостатков в работе значительно больше, чем те, что были здесь отмечены. Есть еще вот такие и такие. Он это отчетливо видит и ясно сознает. Так вот…
Меня прямо-таки смех разбирал, я раскусил тактический ход Паулиса: противника следует обезоружить, а для этого нужно самому лечь на лопатки, лапками вверх. Только так! Лежачего не бьют — веками проверенный прием, и Паулис ловко, я бы сказал, виртуозно использовал его в свою пользу. Ну, а что дальше? Сколько можно лежать кверху лапками? Каков его стратегический замысел?
Затаил дыхание, жду, что будет дальше.
Да, они в своем хозяйстве вопрос этот серьезно обсудили, вскрыв огромное количество неиспользованных внутренних резервов… И в свете только что высказанной критики совершенно очевидно, что… Короче говоря, он вызывает на соревнование руководителя самого передового хозяйства района, Героя Труда… Да-да, большие успехи достигаются, когда перед собою ставишь большие цели. Вполне возможно, в этом соревновании они не выйдут победителями, но в конечном итоге в выигрыше окажутся все, побежденных не будет. Только так. Только вперед, незачем жить вчерашними мерками!
Что скажешь, ну что тут скажешь! Вот она, сила слова! Паулис — все тот же, что и был когда-то мальчишкой!.. Раздались жиденькие аплодисменты… Народ вроде бы в замешательстве, толком не поймет, то ли назрел перелом, то ли нет. А шум нарастает, уже многие аплодируют. В том числе и я. Да и как не аплодировать? Все идет правильно, все как положено…
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».