Все ради любви - [91]

Рэчел почувствовала слабость, тошноту, она была близка к обмороку. Если бы с Квентином все было в порядке, к этому времени он уже позвонил бы ей, и она не услышала бы ужасной новости и не впала в панику. Она вскочила на ноги и, спотыкаясь, помчалась наверх, к автоответчику. Действительно, горела красная лампочка, показывая, что звонок был. Рэчел протянула руку, но тут же отдернула, боясь узнать, кто звонил и зачем.

Волнение снедало ее, и она села за стол — подкашивались ноги. Что она будет делать, если он… (Даже не думай о таких ужасных вещах! О Боже, прошу, не забирай его у меня! Пусть он будет жив и невредим!) Пятнадцать лет назад она потеряла Дэниела в авиакатастрофе, это было большим горем, но теперь потерять Квентина было гораздо ужасней. Она любила его сильнее, он был больше нужен ей, чем Дэниел. Она не представляла себе жизни без него. Как страшно услышать сообщение… но нужно узнать, касается ли оно его. Рэчел снова помолилась за то, чтобы он был жив, не только жив, но и невредим. Однако из сообщений комментаторов было ясно: он либо ранен, либо…

Сердце ее упало, грудь словно стиснула стальная рука. Рэчел почти задыхалась, рот и горло пересохли, в животе стоял ком. Она не отрывала взволнованных глаз от аппарата, хранившего известие о ее любимом и их будущем. Указательный палец неохотно нажал синюю клавишу. Она заплакала от облегчения и счастья, когда комнату наполнил его голос, не утирала слез и благодарила Бога, слушая слова Квентина, и нажала клавишу повтора, чтобы услышать их снова.

— Рэчел, не беспокойся обо мне, когда услышишь сообщение о вчерашней аварии. Со мной все в порядке. Сегодня вечером я позвоню снова и все объясню.

В этот миг зазвонил телефон, и Рэчел схватила трубку.

— Рэчел, любимая, это я.

— Квентин! Слава Богу, ты жив! Где ты? Что случилось? Я с ума схожу от волнения, — сказала она, задыхаясь от рыданий.

— Перестань плакать, дорогая, я в больнице, но ничего страшного. Все почти в порядке. Есть проблемы, но врачи обо всем позаботятся, Я пытался позвонить тебе к Бекки, когда меня сюда привезли, но не дозвонился, а потом мне велели спать. Я снова попытался сегодня утром, пока мне не собрались оперировать колено и плечо. Я весь день пытался поймать тебя, — старался он успокоить ее.

— Мы с Бекки провели ночь здесь, потому что нам был нужен компьютер. Я узнала об аварии, когда вечером села смотреть игру. Я чуть жизни не лишилась от страха, пока не услышала твое сообщение.

— Я тоже смотрел, но мне пришлось ждать, пока мне измерят давление и температуру, прежде чем смог позвонить снова. Из того, что они наговорили, тс, кто не слышал о вчерашнем происшествии, могли подумать, что я умер. Надеюсь, они успеют все объяснить до конца игры. Я уже звонил родителям, так что их не застанут врасплох, как тебя. Жаль, что тебя так напугали.

— Я благодарна Богу уже за то, что ты жив. Как все же твои дела? Скажи мне правду, Квентин Ролс.

— Больно, но в общем терпимо, честно. Чего не скажешь о моем пикапе: он вдребезги. Другая машина слетела с крутого откоса, несколько раз перевернулась и остановилась на крыше, натолкнувшись на дерево. Женщина и двое ее детей застряли в ремнях безопасности, она была без сознания. Бак был пробит, бензин вытекал, и я боялся, что машина взорвется прежде, чем подоспеет помощь. Мне пришлось вытащить их и поскорее оттащить подальше. Двери были смяты и заклинены, и я разбил окно камнем. Я сам порезался, вытаскивая их, особенно поранил бросковую руку и снова повредил плечо и колено, пока волок их по скользкому склону. Я понимал, что движением еще ухудшаю дело, но выбора не было: я не мог оставить их умирать. Вчера вечером перерезанное сухожилие сшили, а сегодня вправили плечо и колено. Врачи говорят, что я не смогу играть в этом сезоне и, возможно, больше никогда, и я послал своего агента сообщить тренеру Швитцеру, что ухожу. Он хороший человек; и это избавит его от необходимости решать мою судьбу в ущерб команде.

— Комментаторы были правы: ты настоящий герой, я горжусь тобой. Жаль, что ты снова получил травмы, Квентин: ты ведь не хотел закончить свою карьеру таким образом.

— Безусловно, дорогая, но, возможно, это как раз самый удачный выход из положения. Я более чем доволен и тем временем, что мне было отпущено.

— Может быть, поэтому Господь так долго продержал тебя в команде: ему нужно было, чтобы ты вчера оказался под рукой и спас этих людей.

— Возможно. По крайней мере, он позволил мне уйти гордо и со славой. Врачи обещают выписать меня в воскресенье, но потом придется еще пройти терапевтический курс после Дня Труда. Здесь кишмя кишат журналисты, персонал очень заботливый, так что тебе сюда можно не ехать. Я прилечу в понедельник. Ты ведь понимаешь, что это значит.

— Что? — спросила она, горя желанием лететь к нему немедленно. — Мы можем пожениться сразу же, как только уладим все дела и я немного приду в себя для медового месяца. В любую следующую неделю.

— Это замечательно! Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Надеюсь, ты не против, что я уже намекнул о наших планах журналистам.

— Конечно, нет: все становится на официальную основу.