Все ради любви - [42]

Рэчел взглянула на него, но он смотрел в окно над кухонной раковиной. (Бог мой, так давно разведен, а подружки нет!) Удивительно, он так прямо и откровенно рассказал ей об этих отношениях! Может быть, позже он объяснит, почему распались его браки?

— После того как Джорджия, Флорида и Алабама отказались принять меня, я учился в Университете Оклахомы и играл на них и Барри Швитцера с 1974 по 1978 год, — продолжал Квентин. — Мы выиграли Национальное первенство в 1974 и 1975 годах. Я проиграл приз Хейсмана Билли Симсу в 1978 году, он играл на «Сунерс» одновременно со мной и заслуживал наград. Тогда я и получил прозвище «Человек с Золотой Рукой». — Он не отрываясь смотрел в окно. — Ладно, пора выйти на улицу, мне надо взглянуть на отбивные.

Возле очага, переворачивая мясо, он продолжил:

— В 1978 году я переехал в Сан-Франциско и играл за них семь лет, в основном за Джо Монтаной. Я участвовал в двух Суперкубках, трех Профессиональных кубках и получил шесть призов как квотербек. Я повредил плечо на Суперкубке-82 и правое колено на Кубке-85. В августе 1985 года меня продали «Далласским Ковбоям». Там я играл девять лет, участвовал в двух Суперкубках и двух Профессиональных кубках, получил еще один приз. На двадцать седьмом Суперкубке в 1993 году я опять повредил левое плечо. Похоже, что мне не везет на этих играх, но я бы хотел сыграть еще раз, прежде чем окончательно бросить это дело, — заключил он с невеселым смешком. — Из-за операций и дальнейшего лечения мне пришлось пропустить почти весь сезон 93/94, но я вернулся вовремя, чтобы сыграть в последнем Суперкубке. Если «Ковбои» выиграют следующий, это будет третья победа подряд, своего рода вершина для них и для меня. Я не хочу пропустить такое событие, это особенный год — семьдесят пятая годовщина футбола. Я занимался рекламой, был спортивным комментатором и зарабатывал большие деньги. Когда у меня есть время, я навещаю детей в больницах и школах и иногда помогаю тренировать детские команды в Далласе.

— Ты, наверное, очень любишь детей? (И в один прекрасный день захочешь иметь собственного. Не со мной…) Ты любишь футбол: это видно по твоим глазам, по тому, как ты говоришь о нем. До какого возраста можно играть?

Квентин слегка нахмурился, но тут же пожал плечами и подавил свои чувства.

— Когда футбол у тебя в крови, его невозможно бросить, пока жизнь не заставит, пока зрители не начнут провожать тебя к выходу топотом и воплями. — Квентин взглянул на часы, словно проверил, не пора ли снимать отбивные, но на самом деле пытаясь сообразить, что еще сказать. — Возраст — не самое главное, если ты здоров и у тебя есть талант. Но команда может иметь в списке только пятьдесят три игрока, так что все хотят выбрать самых лучших. Поскольку число команд и игроков ограничено, многие замечательные спортсмены из колледжей не имеют возможности показать, на что способны, а многих ветеранов, если они получили травму отчисляют слишком рано. (Может быть, то, за чем я прибыл в Огасту, изменит положение для многих из них. Пока трудно судить, надо собрать побольше фактов.)

Он помолчал, размышляя, и продолжил:

— К тому же, иметь травмированного игрока невыгодно для команды, потому что пользы от него никакой, а жалованье платить приходится. Если он обходится слишком дорого, у хозяев и руководителей появляется соблазн найти кого-нибудь подешевле и поздоровее. Мне приходилось играть на залитых водой полях — мяч становится таким скользким, что никакого мастерства не хватит управляться с ним на таком холоде, что пальцы не согнутся, даже если бы от этого зависела твоя жизнь, под таким густым снегопадом, что на поле ничего не видно, в такие жаркие дни, что ты еле дышишь, весь обливаешься потом и от обезвоживания чуть ли не теряешь сознание. Трудно показать себя, когда ты не первый, если тебе приходилось играть вслед за кем-то из великих, а они здоровы и не выходят из игры. Трой Айкман возглавлял рейтинг НФЛ в 1993 году, он будет нашим первым, а за ним — Джейсон Гаррет. (Теперь есть еще и Родни Пит, так где же место для меня? Четыре квотербека в команде не нужны.)

Он нахмурился. Рэчел молчала и внимательно ждала продолжения.

— Одним из лучших периодов моей карьеры был тот, когда я тренировался у Тома Лэндри, теперь я возвращаюсь к Швитцеру. Проблема в том, что список команды надо сократить до пятидесяти трех игроков, а травмированные не представляют ценности. Мне не хочется уходить сейчас, когда у нас появились льготы и прогрессивная оплата: в этом году установлен свободный найм, новые правила игры, прекрасно защищающие квотербеков. Если бы такое случилось раньше, когда я получал удары и травмы! Соперников, естественно, штрафовали, но мне-то это обходилось намного дороже! (Слишком дорого! Смотри, не покажись ей нытиком!)

— Что за новые правила? — спросила Рэчел. Ей хотелось заставить его продолжать рассказ.

— Они стали строже, игроки теперь лучше защищены. Мало кто старается специально нанести тебе травму, но, когда ты стремишься вперед и рвешься к победе, возможны столкновения. Твои эмоции на пределе, и иногда ты действуешь не думая. Почти обязательной стала проверка на допинг, потому что случалось много неприятностей из-за кокаина, стероидов и тому подобного. Для меня здесь нет проблемы, я ими никогда не пользовался, это неразумно и опасно. Кроме того, футболисты могут подать дурной пример молодежи.