Все мои братья - [34]

Немного потребовалось времени Андрющенко, чтобы оказаться в тылу у вражеских автоматчиков. Все внимание их было сосредоточено на том, что делалось впереди. Пользуясь этим, он поочередно уничтожал их одного за другим.

— Дело было так, — рассказывал нам позже Кузьма. — Гранатой я не мог: далеко они друг от друга лежали. Если стрелять — тоже не очень-то: в одного выстрелишь, а все остальные — в тебя. С винтовкой подполз я к тому, что поближе был. Ну, и одним махом, как чучело на манеже. Соседи ничего не заметили. Я к другому — и точно так же, штыком. Пятерых благополучно отправил на тот свет. А шестой — шестой заметил меня. Пришлось его пулей. С последним, седьмым, тяжело было. Чуть-чуть не прошил он меня автоматной очередью, да второпях высоко взял. Успел я камнем рухнуть на землю. Рухнул, гляжу на фашиста — он на спусковой крючок опять нажимает, а автомат молчит. Врешь, думаю, перестарался ты, бандит! Магазин-то у тебя пуст. Всадил я в него штык, встал, поднял над собой трехлинейку и трофейные автоматы, показываю их своим: быстрей, мол, братва, путь свободен!..

Хорошо воевал Кузьма Андрющенко. Но в одном бою он был тяжело ранен. Только много лет спустя узнала я, что из госпиталя Андрющенко попал в другое учебное заведение. Став чекистом, он в составе 98-й Краснознаменной Ропшинской стрелковой дивизии Ленинградского фронта участвовал в боях за снятие блокады Ленинграда, был снова тяжело ранен и 13 марта 1944 года умер. Имя отважного пограничника Кузьмы Леонтьевича Андрющенко занесено в Памятную книгу в честь 50-летия ВЧК — КГБ.

А теперь мне хотелось бы рассказать, как действовал в бою под Ирогощей парторг третьей роты курсант Николай Романчиков. Это был опытный военный человек. Он принимал участие в освобождении Западной Белоруссии и Западной Украины, участвовал в боях с белофиннами. Великая Отечественная война для Романчикова началась с первых ее дней. Тогда он нес службу на границе севернее Мурманска.

Бывалый воин, Романчиков действовал в боях точно и осмотрительно. Его пулемет работал, что называется, как часы. Каждая очередь достигала цели. Николай, казалось, сросся со своим пулеметом. Он не только стрелял. Он держал связь с соседями справа и слева, предупреждал товарищей об опасности.

— Ребята! — кричал Романчиков в один из моментов боя. — Командир ранен, выручай ротного!.. Прикрываю вас огнем!..

Пулемет Романчикова бил по фашистам, пытавшимся контратаковать курсантов. Одной их группе удалось окружить командира роты и отделение управления. На моих глазах началось совсем уж невероятное. Курсанты перехватывали на лету немецкие гранаты и бросали их обратно в гитлеровцев. Двум солдатам противника удалось прорваться к нашим раненым. Курсант Митрофан Гамов загородил собою изрешеченного осколками старшего лейтенанта Александра Щетинкина, а тот нашел в себе силы почти в упор сразить одного и второго гитлеровца. И именно в этот момент снова застучал пулемет парторга Романчикова. Он прикрыл огнем курсантов Митрофана Гамова, Александра Дмитриева, Дмитрия Глушонка и Ивана Новикова, на шинели выносивших потерявшего сознание командира роты в безопасное место.

Когда в пулеметных дисках не осталось ни одного патрона, парторг взял винтовку погибшего товарища и присоединился к атакующим. Он решительно принял на себя командование одной из групп курсантов…

Бой разгорался, возрастали наши потери. Трудным, очень трудным делом под Ирогощей было оказание медицинской помощи раненым.

Августовские вечера коротки, быстро наступает темнота. И в тот вечер видимость с каждой минутой ухудшалась. Между тем бой был в разгаре. Тут и там в укромных перелесках и ложбинах лежали группы раненых, вынесенных из-под огня. Как отыскать их в темноте? Старший военфельдшер Найвельт был охвачен тревогой.

Но в какой-то момент справа от нас на открытом поле вдруг взметнулись в небо четыре огромных языка красноватого пламени, обнажившего панораму боя. Горели копны сена. Позднее мы узнали, что их подожгли курсанты Авакян, Ахмерев, Шаманин, Кулагин, Петросянц и Шилов. Подожгли, чтобы видеть противника и лучше ориентироваться в обстановке. «Иллюминация», устроенная Вадимом Авакяном и его боевыми товарищами, выручила и нас. Работа пошла быстрее. С лихорадочной поспешностью выносили мы раненых из-под огня и оказывали им первую помощь при колеблющемся свете гигантских красных костров.

Батальон был не в состоянии прочесать все перелески и ликвидировать все очаги сопротивления противника. Группы вражеских солдат, крадучись, отходили к своим. То и дело возникали неожиданные схватки с такими группами. Одна из них, отступая, наткнулась на наших раненых. Участь ребят была бы плачевной, если бы не свет авакяновских факелов.

Раненый курсант Георгий Зимин заметил приближение гитлеровцев. Превозмогая слабость и боль, он схватился за оружие и предупредил об опасности товарищей. Многие не могли слышать его, так как лежали без сознания. Но все, кто услышал, потянулись за винтовками. Загремели выстрелы. Сумели постоять за себя и за своих боевых друзей, не имевших сил держать в руках оружие, раненые курсанты Владимир Батин, Федор Веремьев, Иван Ерофеев, Алексей Залесский, Алексей Авдеенков, Иван Королев, Павел Литвиненко, Павел Мельников, Иван Новиков, Петр Романенко, Георгий Рощупкин, Николай Савельев, Николай Левицкий, Федор Федоров, Сергей Федорович, Андрей Ярошенко, Яков Шапошников, Борис Пугачев, Алексей Сироткин, Григорий Никитченко, Митрофан Гамов, Александр Синцеров и М. Костыленков (полное имя его, к сожалению, не удалось установить).