Все краски ночи - [20]

– Вы должны отправиться в путь как можно скорее. И если вам хоть что-нибудь покажется необычным, сразу сообщайте об этом мне. Проверьте: те вещи, что он оставил в номере, новые? Проверьте, нет ли у чемодана двойного дна. – Юэлл протянул Хью папку с информацией, которую собирал последние два часа. – Здесь все, что у меня есть на этого парня.

Хью долго смотрел на фотографию, запоминая лицо Лейтона. Затем прочел то, что дал ему Юэлл: биографию Лейтона, сведения об образовании, все, что скрывалось за сухими цифрами. Наблюдая за лицом Хью, Юэлл заметил, что его сотрудник пришел к тому же выводу, к которому пришел сам Юэлл.

– В дерьме по самые уши, – сказал наконец Хью. – Но не тупица.

– И я так думаю. Он снял комнату в гостинице, в Трейл-Стоп, Айдахо. Бухгалтер должен знать, что любая оплата, сделанная по карте, отслеживается. Так почему он так поступил?

Не успел Хью ответить, как прибыл Кеннон Госс. Госс был тем, кого принято называть отморозком: полное отсутствие каких-либо теплых чувств к ближним, холодность и абсолютная безжалостность. Впрочем, обычно ему успешно удавалось скрывать эту свою особенность. Он был похож на пса, убивающего по приказу хозяина. Юэлл использовал Госса, когда ему нужно было подобраться к женщине – Госс был красивым блондином, и что-то в нем находило немедленный отклик в женщинах. Ввиду того что красивая внешность делала его запоминающимся, ему нужно было вдвое больше усилий, вдвое больше внимания и вдвое больше ловкости, чтобы избежать подозрений. Однако Госс не любил терпеть бытовые неудобства. Для него отель был не отель, если в нем не было «Эзернета»,[5] круглосуточного обслуживания в номере и ежевечерней шоколадки на подушке.

Юэлл вкратце передал Госсу суть дела. Госс наклонился вперед и уронил голову на руки.

– Чертова дыра, Айдахо, – простонал он. – Нам понадобится не меньше двух суток, чтобы туда добраться. Придется брать обоз из Сиэтла.

Юэлл спрятал улыбку. Он бы с удовольствием отправился вместе с этими двумя, лишь бы увидеть, как Госс будет справляться с тем, что преподнесет ему природа мать.

– Можно подъехать и ближе, чем Сиэтл. В Айдахо летают самолеты. Много рейсов во все концы. Полет до Бойсе едва ли будет приятным, но, как только вы окажетесь на твердой земле, все окажется не так уж плохо. Я устрою для вас что-нибудь на четырех колесах.

Со сдавленным стоном Госс взмолился:

– Только не грузовик. Умоляю.

– Посмотрю, что смогу сделать.

* * *

Слушая рассказ Юэлла, описывающего ситуацию и свои соображения решения проблемы, Кеннон Госс чувствовал все большее удовлетворение. Перед ним открывалась возможность, которой он ждал много лет.

Он ненавидел Юэлла Фолкнера всеми фибрами души и тем не менее работал на него уже лет десять с гаком, заставляя себя забыть о ненависти ради дела. Месть – блюдо, которое подают холодным. Все эти годы он жил, выжидая, когда представится удобный случай отомстить. И пока Госс выжидал, он во многом стал походить на того человека, которого так ненавидел. Госс ощущал в себе эти перемены и усмехался про себя цинизму судьбы. За годы работы на Юэлла чувства его атрофировались, и теперь он стал таким же холодным и циничным, как его шеф. Он так же, как и Юэлл, мог лишить человека жизни, мучаясь при этом угрызениями совести не больше, чем если бы наступил на таракана.

Он знал, что это произойдет, знал, какую цену придется заплатить, но ненависть его была так сильна, что он считал, что результат будет того стоить. Главное, пробраться в близкое окружение Юэлла и дождаться своего часа.

Шестнадцать лет назад Юэлл Фолкнер убил отца Госса. Теперь у Госса не осталось иллюзий относительно того, каким человеком был его отец, он был наемным убийцей, таким же, как Фолкнер, таким же, как сам Госс. Но в нем жило какое-то электричество, нечто большее, чем сама жизнь. Он был сложным человеком, его отец. С одной стороны – любящий муж, суровый, но все же любящий родитель, с другой – он убивал людей. Каким-то образом отец научился разделять в собственном сознании эти две жизни, научился тому, чему так и не сумел научиться его сын.

Отец его работал на Фолкнера чуть больше трех лет. Все, что Госсу удалось выяснить, и то после того, как он вошел с Фолкнером в контакт и сам пополнил обойму киллеров, состояло в том, что Фолкнер посчитал отца Госса слабым звеном и за это казнил его. Что послужило причиной такого заключения, Госс не знал – об этом Фолкнер предпочитал не говорить.

Для Фолкнера это решение было чисто деловым. Для Госса оно означало крушение всего, всей его жизни. Мать была раздавлена горем, и через неделю после похорон он нашел ее мертвой. Она приняла целую банку таблеток.

Что-то в нем, что-то очень важное для жизнедеятельности человеческой души, умерло, когда, стоя в дверях кухни, он смотрел на распростертое на полу мертвое тело матери. Смерть отца, а затем смерть матери всего через неделю после первого страшного потрясения, подвели его к последней черте.

Тогда ему было девятнадцать лет – в этом возрасте уже не ищут детям приемных родителей. Он бросил колледж, ушел из дома и отправился бродить по свету. Наверное, его дом давно уже продан из-за неуплаты налогов. Госсу было все равно, он никогда туда не возвращался, никогда любопытство не подвигало его на то, чтобы вернуться и посмотреть, живут ли там другие люди или дом его детства снесли, чтобы построить станцию техобслуживания.