Денвер, 1975
— Это просто смешно! — Женщина в ярости стиснула сумочку — стиснула с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Да, смешно, — повторила она. — Мой мальчик сказал, что не притрагивался к хомячку, а он никогда не лжет!
Кларенс Козгров уже шесть лет был директором Эллингтонской средней школы, а до того двадцать лет учительствовал, так что уж он-то умел обращаться с рассерженными родителями, но эта высокая худощавая женщина и ее невозмутимый отпрыск — они выводили директора из себя…
— Но были свидетели… — возразил он.
— Миссис Уитком наговаривает на моего сына. Корин ни за что бы не причинил вреда хомячку. Правда, дорогой?
— Правда, мамуля, — проговорил Корин ангельским голоском, но при этом его холодные и немигающие глаза пристально смотрели на директора, словно мальчик оценивал, какой эффект произвел его ответ.
— Вот видите! — торжествующе воскликнула женщина.
— Но миссис Уитком…
— Она терпеть не может Корина, — перебила директора любвеобильная мать. — Да, терпеть не может. С самого первого дня. Вам следует допрашивать ее, а не моего ребенка! Две недели назад я ей прямо в лицо заявила: «Не знаю, что вы вбиваете в головы других учеников, но я не позволю, чтобы вы говорили с моим мальчиком о сексе!»— Женщина покосилась на сына. — И вот вам результат, — добавила она.
— У миссис Уитком прекрасная характеристика. Она никогда бы себе не позволила…
— И тем не менее… — снова перебила рассерженная мать. — Не удивлюсь, если она сама убила этого хомячка.
— Хомяк был ее домашним питомцем. Она принесла его в школу, чтобы продемонстрировать…
— А потом взяла и убила. Господи, о чем речь? Крыса — она и есть крыса! Не понимаю, о чем мы спорим? Ничего страшного, даже если бы Корин убил хомяка. Хотя он этого не делал. Поймите, моего сына здесь травят. И давайте договоримся: либо вы займетесь этой особой, либо заняться придется мне!
Козгров со вздохом снял очки и принялся протирать линзы. Директор прекрасно понимал, что должен каким-то образом нейтрализовать сидевшую перед ним женщину, пока она не погубила карьеру хорошей учительницы. Увещевать — абсолютно бесполезно, поскольку мать мальчика не желает ничего слушать. Что же касается ребенка… Его ангельский голосок совершенно не сочетался с пристальным ледяным взглядом.
— Мы можем поговорить наедине? — проговорил Козгров. Женщина, похоже, растерялась.
— Зачем? Если вы надеетесь убедить меня в том, что мой Корин…
— Всего одну минуту, — продолжал директор, на сей раз проявивший настойчивость. — Прошу вас, всего лишь минуту…
— Хорошо, — кивнула женщина. — Корин, дорогой, подожди меня в коридоре.
— Иду, мамочка.
Козгров поднялся со стула и плотно прикрыл за мальчиком дверь. Явно встревоженная, женщина приподнялась, но директор проговорил:
— Будьте добры, сидите.
— Мой Корин…
— Успокойтесь, с ним ничего не случится. — Козгров вернулся к столу и, немного помолчав, спросил:
— Скажите, вам никогда не приходило в голову показать сына хорошему детскому психологу?
— Вы с ума сошли! — закричала женщина, вскакивая на ноги. — Корину не нужен никакой психолог! Он абсолютно здоров! Проблема не в нем, а в этой стерве! Я должна была предвидеть, что мой приход бесполезен, что вы примете ее сторону.
— Я желаю Корину добра. — Директор старался сохранять спокойствие. — Случай с хомяком — не единственный. В поведении вашего сына есть некоторые отклонения…
— Другие дети просто ему завидуют! — вспыхнула разгневанная мать. — Они его дразнят, а учительница их не останавливает. Корин мне все рассказывал. Не думайте, что я оставлю сына в школе, где над ним издеваются…
— Пожалуй, вы правы, — охотно согласился Козгров. — Перевод в другую школу, наверное, самый подходящий выход. Я могу порекомендовать прекрасные частные учебные заведения…
— Не трудитесь! — Женщина решительно шагнула к выходу. — Неужели вы полагаете, что я поверю вашим рекомендациям? — Она распахнула дверь и схватила сына за руку. — Пойдем, дорогой! Тебе нечего здесь делать!
— Да, мамочка.
Козгров подошел к окну. Увидев, как мать с сыном сели в старенький двухдверный «понтиак», директор невольно улыбнулся — ему все-таки удалось защитить миссис Уитком. Но он прекрасно понимал: учителей школы, в которой теперь обоснуется Корин, ждут серьезные проблемы.
«Возможно, где-нибудь решатся установить над мальчиком опеку, если… еще не поздно», — со вздохом подумал директор.
Отъехав подальше от школы, женщина остановилась у обочины. И вдруг шлепнула сына ладонью по спине, причем с такой силой, что Корин ударился лбом о ветровое стекло.
— Змееныш! — Она скрипнула зубами. — Как ты посмел меня унизить? Ведь твою мать вызывали к директору и разговаривали с ней как с идиоткой. Знаешь, что будет, когда мы вернемся домой? Знаешь?! — Последнее слово она выкрикнула сыну прямо в лицо.
— Знаю, мама, — с невозмутимым видом кивнул ребенок, и на губах его появилась едва заметная улыбка.
Женщина судорожно вцепилась в руль.
— Я вобью в тебя совершенство, слышишь? Мой сын обязан быть совершенным!
— Да, мама, — ответил Корин.
