Всё к лучшему - [16]

Шрифт
Интервал

Соседи тогда, на свою голову, предложили мне поехать с ними: для моральной поддержки дочки. Тем более на их машине. Это был шанс мотануться в областной центр – как на праздник, в большой город. При регистрации участников события строгая женщина спросила меня, стоящего рядом с конкурсанткой:

– Вы вместе?

– Вместе.

– Вы тоже пишете стихи?

– Тоже.

И записала на выступление. Меня вызвали перед аудиторией, и было страшно. Но интересно. В шестнадцать лет все страшно интересно. Я читал.

Да, сном и только сном

должны ее назвать.

И в этом мне пришлось

сегодня убедиться.

Жизнь – только сон.

А я-то думал явь.

Я думал – это жизнь.

А это – снится…

Смех смехом, но неожиданно меня назвали лучшим молодым поэтом области. Но зато я впервые почувствовал, что такое молчаливая «вата» вокруг тебя. Когда в той же машине, с теми же соседями возвращался в родной городок. Боже, как они меня тогда молча ненавидели.

Потом это повторялось не раз, но уже привычней. Некогда было обращать внимания и тем более реагировать – если оглядываешься по сторонам, потеряешь цель впереди.

Так, той же осенью, едва начались занятия в школе, я оказался в местечке Каролищевичи, под Минском, в Доме творчества Союза писателей Беларуси, куда съехались и состоявшиеся молодые литераторы, и маститые.

Из уже признанных и известных, поскольку поэты, я запомнил тогда Ольгу Ипатову и Алеся Рязанова. Имена прозаиков, да еще в основном пишущих на белорусском языке, мне ничего не говорили. Это была замечательная и очень окрыляющая поездка. Первая самостоятельная – из дома. И сразу – среди интересных людей постарше. Вскоре из республиканской редакции программ для юношества ко мне приехал журналист, перевернувший всю мою небогатую тогда на события, но потому и благополучную жизнь. Он сделал, поскольку я на семинаре был самым молодым, передачу. И настолько удачную, что ее поставили в «День Белоруссии» на Всесоюзном радио. Тогда ежегодно проводились такие переклички: каждая республика получала один «радиодень» для лучшего своего вещания, но уже на весь Советский Союз.

Меня завалили письмами. Со всей страны. В основном девочки. Неудивительно, что полгода спустя, сдавая экзамены за среднюю школу, я уже нацелился на журналистику. Военную – это было близко. Или гражданскую. Мне понравились игры в интервью и главное – возможность встречаться и рассказывать об интересных людях.

В четырнадцатиметровой квартире из одной комнаты, где мы жили втроем и которую, наконец, получили после, казалось, вечной мельтешни с соседями, родители разрешили мне повесить над столом портрет Че Гевары, вырезанный из журнала. Накануне я с придыханием читал там отрывки из его предсмертного «боливийского дневника», каким-то чудом напечатанные.

Странно, но именно эта фраза – «каким-то чудом» – мне и сейчас кажется очень типичной для всего советского периода. Все лучшее и светлое происходило там почему-то «каким-то чудом». И книги, и музыка, и любые прорывы – все. Словно все талантливые и энергичные люди Советского Союза, независимо от национальности, были немножечко евреями. И им приходилось не просто пробиваться в жизни, как всем, но еще и через немотивированные зависть и злобу. Талантливый или неординарный – уже не такой, как большинство из тех, кто рядом, уже мишень. Какая разница – в строю, как тогда. Или в толпе, как сегодня. Все равно режет глаз. Потому, наверное, среди талантливых и увлеченных крайне редко встречаются патологические антисемиты. Любящим свое дело некогда ненавидеть. Они сами многими ненавидимы.

Эта тема впервые прозвучала в нашем доме, когда перед окончанием школы я, было, нацелился на институт международных отношений в Москве.

И отец сказал:

– Из нашего военного городка? Из провинции? Даже не суйся. Впустую. Там берут «своих».

А мать сказала:

– Не стоит, сын. Я же еврейка.

Мне это было не очень понятно – ну и что? Среди первых коммунаров вон сколько евреев… А нацизм давно уже победили. Выстоявшие. И оба моих погибших на фронте деда тоже. Коммунист и антисемит так же противоестественно, как христианин и черносотенец. Это же очевидно.

Мать со мной не спорила. У нее был свой опыт. Сермяжный, как светофор. Мать с восьми лет осталась одна – сиротой военных лет. Беспризорничала в Казахстане, ночуя в подвалах и разнося воду на базаре, чтобы накормили. Но потом попала в детский дом, после того как по совету кого-то написала письмо самому Сталину. Как ни странно, письмо не просто прочитали. Мать нашли и направили на Родину, в Беларусь. Только в некогда родном доме уже жили другие. Те, кто пересидел войну. Живьем. Им и досталась Победа. Никаких бумаг у нее, девочки войны, не было. Родные погибли, но национальность осталась. Это и был ее паспорт. Ей и в голову не пришло потом, при получении своих документов, отказываться от родителей, чтобы записаться русской или белоруской. После детского дома было не до учебы, и она пошла на завод, к станку. И однажды, на танцульках в парке, встретила моего будущего отца – молодого русского лейтенантика с летными петлицами. Так получилась любовь, а потом и сын.

Пару раз я слышал ребенком, что ее где-то назвали «жидовкой». Мать сразу же, не вступая в спор, по-детдомовски, давала в шнобель. Ее там не учили манерам – ее учили выживать. И она обидчиков называла недобитками и считала, что так говорят и думают только те, кто сотрудничал с фашистами в войну.


Еще от автора Александр Юрьевич Ступников
Сдохни, но живи…

Человек — это то, что с ним происходит. Или не происходит… Записки репортера. Из жизни, работы и встреч в разных странах мира.


Отражения

Книга интервью, художественных и документальных очерков израильского журналиста.




Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».