Все грехи мира. Книга III - [21]

Фермеры независимо друг от друга опознали голос Свэна Петерсона. Картина получалась презанятнейшая! Судя по всему, ошибку фермеров можно было исключить. Теперь появлялись вопросы к бродяге.

Задержанный оказался очень аккуратен в ответах.

Он подтвердил своё общение с супругами Бэтчард, то, что заказывал омлет и разговаривал с хозяйкой… а потом и с хозяином фермы… спрашивал у них, не будет ли на ферме для него работы, но работы не оказалось… после этого он ушёл по дороге далее и… и это всё! Возможность обсуждения в какой-либо форме двойного убийства в Рейнире Свэн категорически отверг и заявил, что пожилые фермеры, по-видимому, что-то напутали, скорее всего, разные события в их головах смешались в одно. Также Петерсон категорически отверг возможность своего пребывания в Рейнире во второй половине дня 10 июля.

А чем же он занимался в начале второй декады июля? Свэн объяснил, что занимался расчисткой леса в районе ручья Водделл (Waddell creek), помогал лесничим в их непростой, но такой важной работе. Ночевал в небольшой гостинице там же на лесной дороге. От гостиницы до Рейнира 25 км. по прямой, а учитывая, что местность сильно всхолмленная и прямых дорог там нет, то и все 35 км.

Свэн Петерсон.

Отвечал Свэн складно, что называется, от зубов отскакивало! Но нельзя было не признать ситуацию очень интересной. Сознательный оговор супругами Бэтчард незнакомого им человека можно было исключить. Ошибка опознания тоже казалась невозможной, тем более, что Петерсон признал факт общения с фермерами. То, что Бэтчарды могли перепутать разговоры с разными людьми и неумышленно приписать Петерсону то, чего он не говорил, казалось маловероятным.

Зато намного более вероятным казался обман со стороны бродяги, сообразившего, что он угодил в очень непростую ситуацию, чреватую самыми неприятными для него последствиями.

Желая провести небольшой психологический эксперимент, шериф Гастон 15 июля под конвоем отвёз Свэна Петерсона в Рейнир. Проведя подозреваемого по комнатам дома, ставшего местом преступления, шериф показал ему кровать, залитую кровью убитых. Петерсон закрыл руками лицо и пробормотал: «О-о, я не мог этого сделать. Я бы покончил с собой после такого»9. Сложно сказать, какую реакцию шериф ожидал увидеть, человек слабый, быть может, дрогнул бы и сознался, но для закоренелого хладнокровного убийцы подобная прогулка на место совершенного ранее преступления – это отнюдь не тяжкое испытание, а скорее интересная экскурсия, своего рода развлечение. Не существует поведенческого эталона, сравнивая с которым, можно было бы уверенно сказать – вот этот человек реагирует как невиновный, а вот этот – как настоящий убийца! Так что затеянная шерифом прогулка по дому Коблов особого смысла не имела и никакого полезного результата следствию не дала.

Шериф Гастон не верил в искренность Свэна Петерсона и предпринял меры по проверке его заявлений. Выяснилось кое-что любопытное. Во вторник 11 июля Свэн Петерсон не вышел на работу, никого об этом заблаговременно не предупредив. Ещё любопытнее оказалось то, что он не получил деньги за 3 последних отработанных дня – субботу, воскресенье и понедельник. И действительно ли он оставался в гостинице всю ночь, как утверждал, никто в точности не знал. Во всяком случае, утром 11 июля в гостинице его не видели, как, впрочем, где-либо ещё в том районе Воддел.

Всё это выглядело очень подозрительно. Шериф Джордж Гастон попытался отыскать хоть какие-то доводы в пользу возможной причастности Свэна Петерсона к трагедии в Рейнире. Подозреваемого предъявили нескольким жителям посёлка, видевшим «загорелого блондина» – опознания провалились, ввиду нетвёрдых воспоминаний свидетелей. Помощники шерифа предприняли отчаянные усилия по поиску водителя автомашины, возможно, подвозившего Петерсона из района Водделл-крик к Рейниру во второй половине дня 10 июля. Шериф пригласил из Портленда криминалиста Калвина Кэзи (C. F. Cathey) и попросил того сравнить отпечатки пальцев Петерсона с найденным в доме Коблов кровавым отпечатком. Кэзи сделал свою работу, но честно признал, что не готов под присягой гарантировать совпадение отпечатков. Причина тому была довольно прозаическая – отпечаток на месте совершения убийства был частичным и криминалистика того времени ещё не выработала надлежащую технологию работы с такими следами.

Перспективной представлялась зацепка, связанная с информацией о возможном пребывании Петерсона в психиатрической лечебнице. 17 июля в редакцию газеты «The Tacoma times» пришло анонимное письмо, автор которого сообщал о том, что узнал в Петерсоне человека, вместе с которым некоторое время содержался в психиатрической больнице. В письме сообщалось место и время лечения, однако других деталей автор не сообщил. Желание остаться анонимным можно было истолковать двояко: либо сообщение являлось оговором и тогда автор опасался справедливого наказания, либо всё написанное было правдой, но автор письма не хотел, чтобы о некоторых событиях его прошлого знали окружающие.

В любом случае, полученную информацию надлежало проверить. Если у Свэна Петерсона действительно была душевная болезнь, то это могло до некоторой степени объяснить мотив, точнее, безмотивность жестокого убийства. К сожалению, проверка ничего не дала, выяснилось, что документация психиатрической больницы была уничтожена пожаром и никто из больничного персонала опознать Свэна Петерсона по фотографии не смог.