Все грехи мира. Книга III - [19]

И вот тут началось необычное. Согласно рассказу Мэри Уилсон, их семья проживала в Рейнире, неподалёку от дома Коблов, расстояние до которого едва ли превышало 200 м. Брак был счастливым, в нём были рождены 5 детей, на момент описываемых событий старшему не исполнилось ещё и 9 лет. Сразу обратим внимание на немаловажную по мнению автора деталь – семья Уилсонов родом была из Канады, практически всю свою жизнь они прожили в Калгари. Лишь за год до описываемых событий семья перебралась в Сиэттл, штат Вашингтон, там Джеймс устроился на железную дорогу и сразу как-то очень хорошо проявил себя. Ему предложили повышение, для этого надо было уехать в городок Рейнир, расположенный приблизительно в 70 км. южнее Сиэттла. Семья отправилась в Рейнир и поселилась там в январе 1911 г. Тогда-то Джеймс Уилсон и стал «начальником участка» или «бригадиром рабочих». Любопытна и другая деталь – подчиненные относились к Джеймсу очень хорошо, по-видимому, он был добрым и справедливым человеком, хорошим организатором, которым были довольны как начальники, так и подчиненные. Что случается, давайте это признаем прямо, нечасто!

И в общем-то, всё в жизни этого человека было относительно неплохо вплоть до последней недели, когда Джордж стал себя странно вести – он не выходил два дня на работу, а потом решил спать отдельно от супруги. В саду позади дома он поставил палатку и заночевал там по крайней мере однажды. Затем он вроде бы согласился вернуться в семейную спальню. Но тут заболела одна из дочерей и Мэри была вынуждена вместе с ней отправиться в больницу, где и заночевала. И случилось это как раз в ночь с 10 на 11 июля, то есть тогда, когда были убиты супруги Кобл. Вторую ночь супруга также провела с дочерью. Таким образом, хотя Уилсон заявлял, будто во время убийства находился в собственной спальне, подтвердить это никто не мог. То есть, могли, конечно же, что-то сказать на сей счёт дети, но детективов дети в качестве свидетелей не заинтересовали.

Джеймс Уилсон.

Возвратившаяся из больницы жена, встревоженная необъяснимым поведением мужа, осмотрела палатку в саду и обнаружила там полотенце с кровавыми разводами. Описанные выше события – то есть невыход Джеймса на работу и его ночёвка в саду – произошли 7, 8 и 9 июля, а полотенце в палатке было найдено 13 числа. Расстояние от палатки до дома четы Кобл не превышало 100 метров, поэтому неудивительно, что жена связала появление следов крови с преступлением, произошедшим неподалёку.

Рассказывая в деталях о событиях 7 июля и последующих дней, миссис Уилсон сообщила шерифу, что Джеймс в те дни «был не в себе», он не слышал обращенных к нему слов, реагировал с явной задержкой, порывался остаться наедине, объясняя это намерением уйти спать в палатку в саду. Жена с трудом уговорила его лечь в спальне. Проснувшись посреди ночи, она обнаружила, что мужа рядом нет. Долгое время она не могла уснуть, дожидаясь его возвращения. Когда же Джеймс появился, то разговор с ним оказался бесполезен – мужчина был неконтактен, он сразу же лёг спать и моментально уснул. Утром он ничего не помнил о событиях минувшей ночи и на вопросы супруги ответить не смог.

Когда стало известно о двойном убийстве Коблов, миссис Уилсон заподозрила причастность собственного мужа к произошедшему и стала настаивать на том, чтобы Джеймс рассказал ей, что же именно произошло в ночь с 10 на 11 июля. После долгих препирательств, Джеймс неохотно признал, что возможно это именно он совершил двойное убийство, но в этом не уверен и объяснить своё поведение не может, точнее говоря, он попросту его не помнит. Уилсон никогда не был явным сумасшедшим, но у него периодически случались какие-то «помрачения рассудка», во время которых он совершал странные и нелогичные действия, например, убегал далеко в лес, где его приходилось потом долго искать. Опасаясь увольнения с работы, Джеймс скрывал этот дефект от окружающих, а потому большинство его друзей и коллег по работе на железной дороге даже не подозревали о наличии у него столь серьёзного отклонения. Но по словам супруги иногда в такие минуты он мог быть по-настоящему пугающим, поскольку непонятно было, что творится в его голове и как он может себя повести.

После некоторых колебаний, Мэри надумала явиться к шерифу и попросить защиты, ибо теперь очень боится за собственную жизнь и жизнь детей.

Шериф Гастон выслушал сие необычное повествование, заверил женщину в том, что она поступила правильно и даже пообещал ей помочь получить деньги из премиального фонда, который как раз в тот день – 13 июля – был официально учреждён. Первоначально денежная сумма в фонде составляла 1 тыс.$, выделенных губернатором штата, но очень скоро к ним добавились деньги от администрации округа Тарстон и пожертвования жителей и бизнесменов.

Закончив на этом общение с женщиной, шериф распорядился немедленно доставить на допрос Джеймса Уилсона (James H. Wilson, но в отдельных газетных публикациях того времени встречается неверное написание George H. Wilson). Сложно сказать, в какое русло повернулась бы эта история далее, если бы Уилсон повёл себя не так, как повёл во время этого допроса. Нет у прошлого сослагательного наклонения, есть только данность, которую мы изменить не в силах. А данность эта заключается в том, что во время беседы с шерифом Джеймс Уилсон подтвердил наличие неких «провалов памяти» и «неосознаваемых интервалов времени» и допустил в качестве предположения, что действуя в состоянии подобного «помрачения рассудка», он мог бы совершить убийство четы Кобл.