Всё, чего я не помню - [48]

– Ты знаешь этого идиота?

– Нет, – ответила Пантера. – Мы просто соседи. Здесь я почти не общаюсь со шведами.

Пантера знакомила нас со все новыми и новыми людьми, и все ее знакомые говорили, что живут в Берлине и обожают его «несмотря на немцев», но по-немецки никто не мог сказать больше нескольких вежливых фраз. Раз за разом Пантера повторяла, что совершенно не скучает по Стокгольму, и каждый раз шея Самуэля словно немела.

* * *

В последний вечер я вообразила, что Самуэль осознал, что на самом деле любит Пантеру. Они должны быть вместе. Воспоминание обо мне исчезло, растворилось как сон. Ведь в нее он был влюблен еще с подростковых лет, и теперь, оказавшись вместе в чужом городе, они снова нашли друг друга. Вошли в ее спальню и не выходили, пока не пришло время ехать домой. Самуэль отдал свой телефон Вандаду и поручил ему гулять по Берлину и отправлять мне по три сообщения в день. Они поклялись никогда никому не рассказывать о том, что произошло. А потом поехали домой.

* * *

На следующий день мы отправились на велосипедах на огромное поле с кучей статуй, идея которых в том, чтобы люди не забывали о Холокосте. Мы бродили среди серых четырехугольников, теряли и находили друг друга, а когда двинули домой, Пантера сказала, что кое с кем познакомилась. Она влюбилась (!). В парня (!!!). Из Балтимора. В художника, который ставил представления театра теней на каком-то складе в Потсдаме. Челюсти Самуэля сжались.

В парке шел баскетбольный матч. Самуэль затормозил.

– Может, присоединимся – что скажете?

– Я воздержусь, – ответил я, но вопрос был адресован Пантере.

– Да ну, лучше поедем домой и пообедаем, – сказала она.

– Струсила, да? Боишься, что тебя уделают? Не хочешь бередить старые лузерские раны?

Пантера и Самуэль играли за разные команды, а я сторожил велики. Матч начался в шутку, но быстро превратился во что-то другое. Самуэль и Пантера опекали друг друга, а их новоиспеченные товарищи по командам удивлялись, что они играют с такой серьезностью. Когда Пантера приближалась к свободной зоне, Самуэль кричал «ОСТОРОЖНО!» и делал вид, что выставляет руку ей в живот, так что она промахивалась. Когда Пантера в следующий раз собралась бросить трехочковый, Самуэль с криком подпрыгнул, чтобы поставить блок. Он слишком поздно увидел, что это всего лишь финт, и жестко приземлился на асфальт, разодрав кожу на щеке и чуть не сломав мизинец. Команда Пантеры выиграла.

Потом они сели на велики и выдохнули.

– Отличная игра, – сказал я.

Никто не ответил. Самуэль тер щеку. Потом достал телефон и проворчал:

– Неужели так сложно ответить на гребаное сообщение?

* * *

Я почти не спала. Поняла, что не доверяю Самуэлю.

И задумалась, смогу ли когда-нибудь доверять.

* * *

В последний вечер мы ужинали во вьетнамском ресторане рядом с какой-то площадью в Кройцберге. Шел дождь, и мы поехали туда на метро. Шли по желтым тоннелям, мимо наркоманов, бомжей и собак. Ресторан был маленьким, и, прежде чем мы сели за стол, Самуэль сначала полистал меню.

– И правда отличные цены.

Наши с Пантерой взгляды встретились. Мне было интересно, заметила ли она ту же странность. Подумала ли тоже, что Самуэль ни разу ничем нас не угостил за всю поездку? Обратила ли внимание на то, что Самуэль изменился? Человек, который раньше был готов на все ради нового впечатления, вел себя как ревизор. Тот, кто раньше говорил, что деньги нужны для того, чтобы их тратить, теперь сидел за столом и, прежде чем сделать заказ, справа налево изучал меню.

* * *

Из аэропорта Самуэль сразу поехал ко мне домой. Вернувшись с работы, я нашла его на лестничной площадке. Он спал. Сидел, съежившись, на полу и одной рукой держал ручку чемодана, как пациент с капельницей. На щеке у него было красное пятно, похожее на след от страстного поцелуя. Или, может, от укуса. Он проснулся, потянулся и сказал:

– Не нашел ключи.

* * *

Когда мы перешли к десерту, Пантера спросила:

– Ну, что нового в Стокгольме?

Нас с Самуэлем ее вопрос застиг врасплох, ведь до этого момента мы говорили только о работах Пантеры, ее контактах с галеристами, ее друзьях. Она рассказала, где продают лучший донер, а где наркоту, и какие есть уловки, чтобы татуированный охранник в «Бергхайне» впустил тебя в клуб. Но она ни разу не поинтересовалась, что происходит у нас. Я рассказал, что все еще работаю в грузоперевозках, но рабочих часов мало, и поэтому я ищу другую работу, вот, например, связался с компьютерной фирмой и предложил им идею научно-фантастической игры. Самуэль пялился в телефон, Пантера взялась за зубочистку.

– А ты, Самуэль, – продолжала она. – Чем ты занимаешься, ну, кроме того, что ты влюблен?

– Не знаю, – ответил Самуэль и раскрутил телефон как рулетку. – Не знаю, чем я занимаюсь.

– Она не отвечает? Может, потеряла телефон? – предположила Пантера.

– А может, встретила другого, – пошутил я.

– Не знаю, влюблен ли я, – сказал Самуэль. – Это больше похоже на… болезнь. Меня подташнивает. И голова кружится.

– Но ты ее любишь? – спросила Пантера.

– Да, наверное, люблю, – ответил Самуэль и покачал головой.

Мы сидели молча, официантка принесла счет, Пантера потянулась за ним.