Всадник на вороном коне - [5]

— Лучше всего, — солидно произнес Володя, — оставить его дома, но купить корову и кур.

— Ты все бы смеялся! — обиделась мама.

— Принимаются только конструктивные предложения, — предупредил папа.

Мама тут же вернулась к своему замыслу:

— Вот я и говорю, что к бабушке — надежней всего.

— Признаю свой первоначальный план незрелым и вношу на обсуждение новый: пусть Максим вместе со мной включится в студенческий строительный отряд, — заявил Володя.

Мама огорчилась так, что ничего сказать не смогла. Папа отмахнулся.

Максима ни о чем не спрашивали, слова ему не давали — все обсуждали и собирались решать так, словно его тут нет, словно никакой у него самостоятельности. Правда, у него не было своего плана, а то, что предлагалось до сих пор, не устраивало, не радовало. Неплохо бы, конечно, поехать с братом на стройку в колхоз, но, во-первых, родители не пустят, во-вторых, Володя, постоянно высмеивая папу и маму за то, что они трясутся над Максимом, сам превращается в беспокойную и нудную няньку, стоит ему хоть на день остаться дома за старшего; в колхозе все может оказаться хуже, чем тут: шагу не шагнешь без разрешения Володи. Записаться в школьный пионерский лагерь? Родители — на работу, он — в школу, к ребятам, с которыми можно и в футбол сгонять, и на Дон сходить, и в военную игру сыграть… Но Максима ни о чем не спрашивали.

Объяснять взрослым, что он умнее, чем они думают, бесполезно — не поймут. Ему ничего другого не оставалось, как прикидываться: мол, все это его мало занимает, ему все равно — так или эдак они решат. И гораздо интереснее читать замечательную книгу — повесть писателя Аркадия Гайдара «Военная тайна». В первый раз Максим прочитал книгу залпом. Теперь, во второй, смаковал ее, некоторые куски трижды и четырежды перечитывал. А сказку о храбром Мальчише-Кибальчише сразу твердо запомнил, как стихи мог читать:

Стоит у окна всадник.

Конь — вороной,

Сабля — светлая,

Папаха — серая,

А звезда — красная!

— Эй, вставайте! —

Крикнул всадник.

Переступает с ноги на ногу огромный вороной конь с гладкой блестящей шерстью. Цокают копыта. В закатных лучах грозно поблескивает острая сабля. Серая папаха сбита на затылок. Пылает красная звезда. Пот на лбу всадника смешался с пылью дорог. Глаза потемнели и запали от усталости. Губы обветрились и растрескались.

— Эй, вставайте! — кричит всадник, поднимает людей, зовет на бой, сам готовый скакать впереди..

Неизвестно, чем бы закончилось совещание, если бы не одно неожиданное и счастливое обстоятельство. В самый раз, словно все происходило не в жизни, а в телефильме, длинно и требовательно зазвонил телефон. Папа поднял трубку, прижал к уху и, немного погодя, озабоченно сказал:

— Староморск вызывает… Что бы это могло значить? С Левой что-нибудь?

— Ну да: если звонят, значит — беда, — съязвил Володя.

— А вдруг решил переехать в Ростов? — с надеждой вставила мама. — Чего там сидеть? Из армии ушел, родных там никого…

— Да-да, слушаю! — громко сказал папа. — Лева? Здравствуй, Лева! Как ты?

Папа долго слушал своего старшего брата Леву, а потом радостно воскликнул:

— Смотри, какое совпадение! Мы тоже тут думаем, как быть с его каникулами!

Он снова долго слушал, затем, прикрыв трубку ладонью, быстро пересказал слова дяди Левы: «Приглашает Максима к себе на лето».

— Там же море! — встревожилась мама.

— А от нас Дон — за сто верст, — усмехнулся Володя.

— Мы это обсудим, — кричал папа, как все, кто говорит по междугороднему. — Все равно никто из нас не может отвезти его. Одну секунду…

— Что я — чемодан? — оскорбился Максим.

— Шкатулка с бриллиантами, — уточнил Володя, глядя на маму.

Мама не успела высказаться — ее отвлек папа:

— Лева предлагает посадить Максима в поезд, попросить проводников присмотреть за ним, а там встретят его…

— Что? — испуганно округлила мама глаза.

— Что? — комически развел Володя руками.

Максиму все это надоело. Он отложил книгу, помолчал, словно бы напоминая себе пароль:

«— Эй, вставайте! — крикнул всадник».

И Максим встал. И яростно выпалил:

— Еду! Сам еду! К дяде Леве — и больше никуда! И сам! Сам!

Наверно, потому, что он все время молчал, его тирада произвела впечатление: взоры всех обратились к нему.

— За хлебом хожу?! За молоком хожу?! Посуду мыть — большой?! Полы вытирать — большой?! А ехать — маленький?!

«Во дает!» — восхищались Володины глаза.

«Довели мальчика», — жаловались мамины глаза.

— Хорошо, — сказал папа в трубку. — Пусть будет по-твоему.

Телефильм продолжался, все шло стремительно, просто замечательно шло: Максима собрали в два дня и посадили в поезд. Эти дни до отъезда и полдня и ночь в вагоне Максим торжествовал: он едет к дяде, почти что в армию. Армия! Красная Армия! Советская Армия! Вооруженные Силы!.. Красногвардейцы в пальто, с винтовками. Матросы, перепоясанные пулеметными лентами. Солдаты в папахах с косыми полосками алой материи. Конники с саблями. Танкисты в шлемах. Летчики и ракетчики. Все, кто побеждал в гражданской войне, в Великой Отечественной, во всех битвах против врагов страны. Армия — это комдив Чапаев и маршал Жуков; это Николай Гастелло, имя которого присвоено пионерской дружине Максимкиной школы; это Юрий Гагарин — первый космонавт; это пограничники, которые сражались на острове Даманском!