Пусть теперь дядя Лева в запасе, но он все равно связан со своим полком. Не зря же и жить остался в Староморске, где его часть. Связан с полком, значит, связан с армией. Максим встретит дядиных знакомых, солдат и офицеров. Не в кино, не на улице, когда они гуляют с девушками или строем идут куда-то, а прямо там, в части. Может быть, даже на учениях. Как любой другой мальчишка, Максим восхищался людьми героических профессий. Есть такие профессии, которые на каждом шагу обещают опасности и подвиги. Например, профессия милиционера, солдата, космонавта, пожарника. Какой пацан не согласился бы бороться с преступниками, охранять Родину, лететь к звездам, тушить пожары? Максим готов был заниматься всем этим, но больше всего ему нравилась солдатская служба. Именно солдатская. «Почему не генеральская? Разве плохо быть генералом?» — как-то спросил брат Володя. «Хорошо, — ответил Максим. — Но солдатская — лучше. Генералов в армии мало, а солдат много, значит, они главней!» Поехать к дяде Леве — поехать к солдатам!
Кроме того, он увидит знаменитый город, в котором во время войны была знаменитая битва. Максим представлял, как, получив свободу, — не дома же! — станет бродить по окрестностям Староморска, открывать невиданное, неизвестное. Познакомится с новыми людьми, подружится. На всю жизнь: если дружить, так на всю жизнь.
Скорее бы Староморск, к подполковнику Синеву — к родному дяде Леве!.. Он забыл о том домашнем совещании и наставлениях, которые обрушили на него мама, папа и брат Володя. Там все должно быть не так, как дома!
На вокзале Максима встретил дядя Лева. Максима огорчило, что дядя Лева был не в офицерской форме, а в белой нейлоновой рубашке, в серых широковатых брюках, в желтых ботинках с дырочками. Прямо-таки немолодой курортник, а не командир, не бывший фронтовик. Правда, коротко подстриженные волосы были тщательно и плотно причесаны, будто слежались под военной фуражкой, снятой минуту назад… Огорчайся не огорчайся — дядя в запасе, это известно было Максиму до встречи, так что огорчение скоро прошло. Тем более что дядя Лева сразу повел Максима на привокзальную площадь, где был митинг по случаю прибытия в соединение новобранцев. После митинга Максим и дядя Лева ехали домой в машине с командиром дивизии полковником Велихом.
Встреча с совсем молодыми, еще даже не обмундированными солдатами растревожила полковника и дядю Леву. Они стали вспоминать ту пору, когда сами были молодыми и начинали службу: в армию пришли в одно время и в составе соединения, которым теперь командует полковник Велих, воевали на фронте. Навспоминавшись, снова замолчали. Потом полковник, сидевший рядом с водителем, обернулся к Максиму — шелковистая рубашка с погонами натянулась на могучих плечах, едва не лопается.
— Надолго к нам?
Максим ответил. Он думал, что полковник, как все взрослые, спросит об отметках, станет равнодушно прихваливать и говорить о важности учебы и глубоких знаний. Но полковник Велих, к радости Максима, был не таким, как все.
— На все лето! Здорово! — с завистью сказал полковник. — Мне бы так — все лето не вылезал бы из моря. А то, видишь, служу у моря, а забыл, когда купался в последний раз. Дела!
— А вы — в выходной…
— Если бы настоящие выходные хоть раз в две недели выдавались, — вздохнул полковник. — Да ладно… Надеюсь, ты не собираешься под присмотром тети засиживаться? Она заботливая, так что будь начеку. Такой режим установит… Ты к нам придешь? У нас в части интересно.
— Приду, — заверил Максим, восхищенно глядя на полковника. — Обязательно приду!
Возле дома, прощаясь, полковник повторил приглашение, наверно, для того, чтобы Максим не подумал: приглашает из вежливости.
Будь его воля, Максим немедленно побежал бы в часть. Но полковник не зря говорил о заботливости тети Кати — она буквально взяла Максима в плен. Стоило ему войти в квартиру, как она сжала его в объятиях, зацеловала. Дядя не удержался:
— Это же племянник, а не племянница!
— В таком возрасте ребенок нуждается в ласке! — Тетя Катя так посмотрела на дядю, словно он отпетый грубиян.
Потом тетя послала Максима в ванную мыться, даже пыталась собственноручно намылить и потереть ему спину. Максим отбился. После этого был обед, такой обильный, словно в гости к дяде-тете приехал слон, а не одиннадцатилетний мальчик. Чуть не всю еду тетя пыталась впихнуть в Максима. Он не любил засиживаться за столом, но тут вынужден был сидеть целый час, если не больше; он не любил наедаться до отвала, но под давлением тети набил живот так, что дышать стало почти невозможно. Дядя видел все это и ничего не мог поделать, лишь утешал: «У нас нет детей, и вся любовь Кати, рассчитанная на дюжину ребятишек, обрушилась на тебя. Ты уж потерпи, пока поостынет она…»
Хотелось походить, побегать, чтобы растрястись, однако по тетиному заранее обдуманному расписанию предстоял сон. Максим совсем пал духом, заныл:
— Я не больной, я не устал с дороги и не хочу спать!
— Я же для тебя стараюсь, я же о тебе забочусь, — со слезами в голосе убеждала тетя, и Максим понял: сильно хочется ей поухаживать за ним. И сдался:
