Врунишка - [2]

Хелен видела его повсеместно — в супермаркете, на улицах, в бакалейной на углу и в лавке жестянщика. Любой человек с бородой ввергал ее в ужас, вызывая поток необузданных фантазий. В результате этих страхов молодая женщина большую часть времени проводила в доме, то и дело опасливо выглядывая из-за портьер. Она уже несколько лет не работала и почти не выходила на улицу.

Если не считать этого странного бреда, Хелен продолжала оставаться нормальным, умным человеком с застенчивой улыбкой и незаурядным чувством юмора. Молли от всей души любила свою сестру, хотя порой с трудом выносила ее. Дело было не только в раздражении, с которым Молли воспринимала эксцентричные страхи Хелен. Она стыдилась признаться самой себе, что это раздражение в немалой мере объяснялось тем, что Хелен была еще одним ртом, который ей приходилось кормить. Сестра давно уже перестала получать пособие по безработице и с тех пор была на попечении Молли.

Уткнувшись в чашку, Молли мрачно усмехнулась, представляя себе того богатого молодого человека, которого ее тетя увидела в рисунке из чаинок. На мгновение она позволила себе предаться фантазиям: преуспевающий мужчина встречает ее на улице и мгновенно влюбляется. Он увозит ее в длинном черном лимузине, который служит символом роскоши, и она проводит время в своей большой светлой студии, где может писать маслом хоть весь день, не заботясь о грядущем ремонте протекающей крыши.

Эти приятные мечты были прерваны появлением ее сына, который влетел в кухню босиком, в драных серых джинсах и старой рубашке.

— Чарли, ради Бога! — вскинулась Молли. — Поторопись, тебе пора в школу. Ты можешь опоздать на автобус.

— Нам с дедушкой нужно ведро, — весело сообщил Чарли, не обращая внимания на мать. Он пересек кухню и прижался к мягкому теплому боку тети Грейс.

Грейс улыбнулась своему обожаемому маленькому внучатому племяннику, и ее лицо под слоем пудры и косметики осветилось нежностью. Грейс всегда, даже к завтраку, появлялась при полном параде, и ее поредевшие темные волосы неизменно были собраны в эффектный пучок. Она предпочитала яркие шелковые платья и узорную шаль, окутывавшую ее полную фигуру. Грейс носила огромное количество бус и позвякивающих браслетов. Хотя ей было уже около шестидесяти и она таскала на себе не меньше сотни фунтов лишнего веса, Грейс тем не менее обладала каким-то своеобразным очарованием, которое непрестанно влекло к ней поток визитеров большей частью мужчин, которые располагались в некогда элегантной, а ныне запущенной гостиной их большого старого дома.

Не в пример прочим родственникам, Молли не возражала против посетителей главным образом потому, что немалую часть дня Грейс посвящала предсказаниям судьбы. Она получала довольно внушительные гонорары, что позволяло ей считать себя единственным, кроме Молли, членом семьи, который занимается полезной деятельностью.

Наклонившись, Грейс заключила Чарли в мягкие, теплые объятия.

— Какой хороший мальчик, — проворковала она, приглаживая ему вихор на макушке. Разноцветные камни в кольцах брызнули искрами в свете лампы. — В чаинках твоей мамы я увидела мужчину.

Прислонившись к столу, Чарли наблюдал, как Грейс накладывала ломтики крутых яиц на коричневые тостики.

— Какого мужчину?

— Богатого и красивого.

— Значит, приятеля, — внезапно оживился Чарли. — Настоящего богатого дружка?

— Да, — сказала Грейс, загадочно улыбнувшись мальчику.

Мрачная физиономия Чарли оживилась. Он повернулся к матери.

— Мам, если у тебя будет богатый дружок, он купит мне новый скейтборд? Я хочу тот, который…

— Иди умой лицо, — прервала его Молли, — и подготовься к школе.

Глядя в спину удаляющегося Чарли, она внезапно вспомнила, что еще хотела спросить у него.

— Чарли!

— А? — Он остановился на пороге как цапля, подтянув одну ногу и поджимая пальцы другой, чтобы не касаться холодного каменного пола.

— Зачем тебе и дедушке нужно ведро?

— В потолке еще одна дыра. Такая большая, как раз в середине.

— О проклятье! — простонала Молли.

И тетя и сестра с беспомощным сочувствием посмотрели на нее, когда она закрыла лицо руками.

Эта крыша была несчастьем всей жизни Молли. Она даже являлась ей в ночных кошмарах, в жутких снах, когда тяжелые перекрытия медленно, подобно безжалостному чудовищу, опускались на нее, заваливая всех обитателей дома грудой обломков.

Это большое обветшавшее строение, которому минуло не менее сотни лет, служило пристанищем Молли всю жизнь, со дня рождения, не считая тех нескольких кратких лет, когда она была замужем и жила в Портленде. Ее бывший муж так и продолжал обитать там, кое-как сводя концы с концами продажей различного оборудования.

Молли знала, что после их развода Чарльз влачит далеко не самое лучшее существование. Он женился на своей секретарше — той самой, из-за которой в свое время и возникли все проблемы, — и теперь у них было трое детей, включая близнецов, которые родились в прошлом году. Молли изо всех сил старалась избавиться от чувства злорадного удовлетворения, представляя себе, каково ее бывшему мужу в его сорок с лишним нести бремя такого отцовства, но ничто человеческое ей не было чуждо.