Время жестоких снов - [5]

– Тут я не виноват, они просто…

– Я и не говорю, что виноват. Я говорю только, что у человека запас небольшой, и весь свой я отдал тебе.

Могучий лоб Эрдана покрылся складками от недюжинного усилия мысли. Его губы беззвучно повторяли это предложение – раз, затем другой. А потом варвар пришел к выводу.

– Чего? – спросил он.

– И утром ты возвращаешься.

– Мне тут нравится. У вас есть телевизор, вкусная еда, мягкие сиденья.

– Тебе же нравилось в Химерии! Снежные поля, бодрящий ветер, бескрайняя тайга…

Эрдан покосился на него.

– Правда же? – неуверенно спросил Доггер.

– Как скажешь, – ответил Эрдан.

– И ты слишком много смотришь прозорливый ящик.

– Телевизор, – поправил его Эрдан. – А можно его забрать?

– Куда, в Химерию?

– Между книгами в бескрайней тайге бывает одиноко.

– Ясно. Ты подсел на «Четвертый канал».

Доггер поразмыслил над этой идеей. В ней даже был некоторый шарм. Эрдан Варвар со своим мечом-кровопийцей, в кольчужном килте – с переносным телевизором и туристическим одеялом.

Нет, ничего не выйдет. Вряд ли в Химерии много телеканалов, вдобавок одна из тех редких вещей, которые не купишь на таинственных базарах Ак-Теретцикаля, – это набор батареек.

Доггер поежился. О чем он только думает? Он и вправду сходит с ума. Фанаты его убьют.

И тогда он понял, что не сможет отправить Эрдана назад. Теперь уже не сможет. Что-то изменилось, он уже не сумеет снова это сделать. Ему нравилось создавать Химерию. Стоило закрыть глаза, и перед ним открывались Шимаркские горы, где каждый гордый пик украшала снежная шапка. Как свои пять пальцев он знал извивы дельты Прадеса. Даже лучше. А теперь все ушло, утекло, как воды отлива. Остался только Эрдан.

И он развивался.

– Тут написано «Дом тофу», – сообщил Эрдан.

И научился читать.

И одежда у него вдруг стала менее мохнатой, а походка – менее неуклюжей.

И Доггер понял, что когда они войдут, Эрдан и Ники поладят. Она его увидит. Это Доггера она может не замечать, а вот Эрдана – увидит.

Волосы у него стали короче. Одежда уже казалась просто стильной. За время короткой прогулки от автобусной остановки до кафе Эрдан сделал то, на что у большинства варваров ушло десять тысяч лет. Это даже логично. В конце концов, Эрдан ведь типаж абсолютного героя. В какое бы окружение ни попал, всюду изменится и подстроится. Дай ему два часа поговорить с Ники, и он начнет в одиночку топить китобойные суда и отключать атомные электростанции.

– Ты входи, – сказал Доггер.

– Проблемы? – спросил Эрдан.

– Просто нужно кое-что уладить. Я к вам потом присоединюсь. Только не забывай: это я тебя сделал тем, кто ты есть.

– Спасибо, – сказал Эрдан.

– Вот запасной ключ от квартиры. На случай если я не вернусь. Знаешь… Задержусь, например.

Эрдан мрачно взял ключ.

– Иди. Не волнуйся, я не отправлю тебя обратно в Химерию.

Эрдан бросил на него взгляд, в котором к удивлению примешивалась толика веселья.

– В Химерию? – повторил он.

Текстовый процессор щелкнул и включился.

И монитор был безвиден и пуст, и тьма на экране – если, конечно, не считать мигающего курсора.

Рука Доггера потянулась к клавиатуре.

Это ведь должно работать в обе стороны. Раз все держится на вере, можно добраться и автостопом, если обезуметь настолько, чтобы попробовать.

С чего начать?

Хватит и рассказа, просто чтобы создать персонажа. Химерия уже существует – где-то в пузырьке фрактальной реальности, созданной этими десятью пальцами.

Он начал печатать, сперва неуверенно, затем все быстрей и быстрей, когда мысли стали складываться в текст.

Через некоторое время он открыл окно на кухне. У него за спиной в темноте заработал принтер.

Ключ повернулся в замке.

Курсор продолжал мягко мигать, пока они входили, говорили, заваривали кофе и снова говорили на языке тела – два человека, у которых вдруг оказалось так много общего. То и дело звучали слова наподобие «холистический подход» и т.п.

– Всегда он что-то такое делает, – сказала она. – Все пьет и курит. Нездоровый образ жизни. Совсем не умеет о себе позаботиться.

Эрдан молчал. Он успел найти рассыпавшуюся по столу распечатку и теперь отложил наполовину прочитанную рукопись. Снаружи взвыла сирена, отразилась ближе и стихла.

– Прости? – переспросил он.

– Говорю, он за собой не следит.

– Думаю, ему придется этому научиться.

Он взял карандаш, задумчиво посмотрел на грифель, пока нужный навык не щелкнул в голове, и сделал несколько вставок. Этот идиот даже не указал, в какой он одежде. Если уж взялся писать от первого лица, так хоть не замерзни. В степях тот еще дубак.

– А ты давно его знаешь?

– Много лет.

– Ты не похож на большинство его друзей.

– Мы когда-то были очень близки. Я, наверное, присмотрю за квартирой, пока он не вернется.

Он вписал карандашом: «…но за обледеневшими деревьями блеснул большой костер лагеря скрюлингов». Скрюлинги сойдут, они считают, что сумасшедшие – великие шаманы, с Кевином там все будет в порядке.

Ники поднялась.

– Ну, я, наверное, пойду, – сказала она.

Тон и тембр ее голоса повернули какие-то выключатели у него в мозгу.

– Можешь остаться, – сказал он. – Конечно, это тебе решать.

Возникла долгая пауза. Она подошла к нему сзади и заглянула через плечо, немного неуклюже.