Время жестоких снов - [47]
Строгиня. Хватало одного ее взгляда, и все – я, отец, весь полк – все мы готовы были отправиться в самый ад. И отправлялись.
Меня заставляют все рассказать. Три дня. Вся жизнь. И даже больше.
Люблин благоухал, а чувства путались. Потому что Люблин благоухал мягкой шелестящей зеленью, приятно пах освежающей теплой тьмой. Я сидел по-турецки с пивом в руке. Он был мой, а я – его. Если бы я сейчас вскочил, разогнался и прыгнул вниз на эти сорок метров, Люблин не дал бы меня в обиду. Подхватил бы, вынес назад, на крышу. Я пил, слушал шумы внизу, раскидывал руки, широко разводя ладони, каждой порой вбирая июльский ветер, – и правда так думал. Поэтому предпочитал не подходить к краю.
Я сидел на крыше высотки, в которой прожил всю жизнь. Бетонный молох, неровно изломанный несколькими состыкованными друг с другом сегментами. Тринадцать этажей, четырнадцать лестничных площадок и почти тысяча жителей. Даже теперь, во время конфлакта. Он и его приятели по микрорайону сверху казались монструозными угловатыми гадами, плывущими в пушистой зелени. А я сидел на хребте бетонного змия, наслаждался пивом и неподвижностью. Покой был близок, как никогда. Я ощущал его присутствие сразу за границей зрения, словно тот таился за моей спиной.
Я ждал отца. Они вышли неделю назад на «Улане», новом струполоме, направленном на люблинский участок в рамках пополнения европейских сил Всемирного Союза. Боевые испытания машины, спущенной с барселонских стапелей: новые органические фильтры должны были обеспечить эффективное функционирование в Пограничье на полных восемь дней – и до трех недель в условиях обороны, при отключенном деструпителе, на случай проблем с поиском обратной дороги. Первым рейдом «Улана» командовал капитан Анджей Озимчук.
Папа.
Почувствовав давление в районе лимфоузлов, я отставил бутылку и медленно опрокинулся на спину. Они приближались. Я улыбнулся ночному летнему небу. Какие времена года бывают там, в бездне? Давление росло. Я прикрыл глаза, зная, что сейчас случится. Миг-другой в молчании, в неподвижности, все словно на паузе. И, словно кто-то внезапно нажал на «пуск» – опять смешение чувств. Небо расселось, растрескалось, его вдруг вырвало матовым светом, и одновременно освобождался несимметричный сверкающий металлический абрис. Ветер застонал меж высотками, ему вторили противоугонные сирены машин. Громко, сильно, высоко, словно гитарное соло. Мне и самому захотелось поорать.
«Возвращайся домой».
Все – в долю секунды. Быстрее, чем глазом моргнуть, чем моргнуть мыслью. Но этого оказалось достаточно. Прежде чем Пограничье исчезло, прежде чем сомкнулась рана в небесах, я заглянул в бездну. И тогда внешности заглянули в меня, лизнули изнутри мое тело и душу. Язык чудеси, кислый и волосатый, оставил липкие следы в памяти. Выжирал лица, растапливал слова. Перемешивал все. Искривлял.
Острая боль вокруг шеи, тупая ломота в суставах. И жесточайшее головокружение. Опора исчезла, я падал и возносился одновременно, мир вокруг задрожал и закружился, я и сам кружился, все быстрее и быстрее, все кривее. Кривой язык убегал из искривленного рта, полз куда-то по щеке в сторону уха, туда же ухреначили окосевшие глаза. Кривые голосовые связки хрипели в искривленной гортани.
К счастью, я отрыгнул защитным супом из щавеля и копченой ливерной колбасы. Зажмурился, укусил себя за язык. Сильно. Слезы помогли, чуток промыли голову. Глубокий вдох. Я широко открыл глаза. Пограничья не было. Был «Улан».
Я не без труда поднялся (руки-ноги сделались словно резиновые, суставы не слушались), протер украдкой мокрые глаза. Раскачивающийся струполом опускался медленно. Доставит своего капитана почти на порог, прежде чем отправиться на аэрину в Майданеке. Прекрасная машина. Напоминала помесь большого угловатого ежа с носорогом. Тонны металла, обслуживаемые тридцатью людьми: десятки острых, в несколько метров, выростов, испещренный иллюминаторами тяжеленный панцирь, разсгуст на носу, все еще горячий, вибрирующий и испачканный постструпными ошметками. Стабилизаторы дышали вонючими парами Пограничья, желтые прожекторы сканировали крышу и меня. Я почти физически ощущал на себя взгляды, бросаемые из-за штор темных комнат в домах вокруг. Точняк, народ, здесь живет ваш герой. Здесь дом Анджея Озимчука.
Гордость дает столько сил. Распрямляет тело, распрямляет мысли.
«Улан» опустился низко, прямо надо мной, отрезал половину мира. Я почувствовал запах топлива, горячей стали и бездн. Невольно опустил голову. Изнутри выскочил мужчина в черном мундире. Когда он шел по крыше в мою сторону, струполом отлетел на несколько метров и медленно развернулся к нам носом. Темная фигура, еле различимая за одним из бронестекол, подняла руку в прощальном жесте. Мы помахали ей в ответ. «Улан» механически фыркнул, будто от усталости, а после канул в ночь, к части.
– Это была строгиня? – спросил я отца.
Тот кивнул, вглядываясь вслед машине, слегка рассеянный, будто некая его часть улетала вместе со струполомом.
Наконец он повернулся в мою сторону и улыбнулся. И мне не понравилась эта улыбка, искренняя и одновременно хмурая. Так кривились мне люди в чужих, подброшенных войной воспоминаниях о похоронах.
Смерть ловит рыбу. Веселится на вечеринке. Напивается в трактире. А все обязанности Мрачного Жнеца сваливаются на хрупкие плечи его ученика. Но делать нечего: берем косу, прыгаем на белую лошадь Бинки — и вперед!
Что касается таких вещей, как вино, женщины и песни, то волшебникам позволяется надираться до чертиков и горланить во все горло сколько им вздумается. А вот женщины... Женщины и настоящая магия несовместимы. Магический Закон никогда не допустит появления особы женского пола в Незримом Университете, центре и оплоте волшебства на Диске. Но если вдруг такое случится...
Рассказ адаптировал: Золотых Рем ([email protected])Метод чтения Ильи Франка.
Добро пожаловать в Убервальд! В страну, славную вековыми традициями, где до сих пор играют в такие замечательные игры, как «попробуй убеги, чтобы тебя не сожрали» и «успей домой до захода солнца». Здесь вас встретят ласково улыбающиеся вампиры, милые игривые вервольфы и радушные, отзывчивые гномы.А еще здесь лежит легендарный Пятый Слон, некогда упавший на Плоский мир и устроивший чудовищное дискотрясение. А еще здесь множество железа, золота и жировых месторождений – в общем, тех самых штук, которые до зарезу нужны такому цивилизионному городу, как Анк-Морпорк.Так что вперед, сэр Сэмюель Ваймс! Отныне вы – дипломат.
Говорят, мир закончится в субботу. А именно в следующую субботу. Незадолго до ужина. К несчастью, по ошибке Мэри Тараторы, сестры Неумолчного ордена, Антихриста не пристроили в нужное место. Четыре всадника Апокалипсиса оседлали мотоциклы. А представители Верхнего и Нижнего Миров сочли, что им очень симпатичен человеческий род…
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так запутался, что превратил свою жизнь в полный бардак и смерть кажется единственным разумным выходом, в такую минуту к нему приходит или, лучше сказать, ему является ангел и предлагает вернуться в ту точку, откуда все пошло не так, и на сей раз сделать все правильно».Именно этими словами встретила Мокрица фон Липвига его новая жизнь. До этого были воровство, мошенничество (в разных размерах) и, как апофеоз, – смерть через повешение.Не то чтобы Мокрицу не нравилась новая жизнь – он привык находить выход из любой ситуации и из любого города, даже такого, как Анк-Морпорк.
Вот наконец-то случилось то, о чем я мечтал — я основал свой клан и стал без пяти минут аристократом. Признание сделано, и девушка в которую я давно был влюблен станет моей женой. Однако не все так просто — всегда найдутся любители считать чужую…
Ближайшее будущее, бум виртуальной реальности приносит с собой не только развитие игровой индустрии, но также порождает новый, доселе невиданный, бич современности, готовый пошатнуть мировые устои. Игровой психоз, передающийся через игровую сессию, порождает джи-психопатов, которые, обладая способностями скопированными из видеоигр, погружают мир в хаос и вскрывают людские пороки, сокрытые до этого под вуалью морали. Внимание, любителям Лит-рпг! Книга не про цифры, а про сюжет, героев и их развитие.
Сильные одарённые не живут как им хочется — они служат государству. Свои кланы охраняют Империю от чужих кланов, а одиночки работают в МВД, ФСБ, или той же Прокуратуре. И Квартальный Поручик один из таких одиночек.
Одержимые местью, люди заходят в самые опасные места, вот и маленькую ведьму Агнешку завели поиски оружия против богини в проклятый лес, где обитают древние владыки, преданные забвению. История Поганой Пущи неразрывно связана с судьбой одной ворожеи, дочери названной самого Лешего, стражницы Беса. Продолжит ли стезю ворожеи Агнешка, или ей уготовлена другая участь — решать отнюдь не ведьме.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.