Время вышло. Современная русская антиутопия - [12]
Ульрика перевернулась на спину, открывая живот с глубоким пупком и маленькие груди с твёрдыми коричневыми сосками, при виде которых у Миши начала скапливаться во рту слюна.
– Всё правильно. Так и было задумано. «Сам-мохин» с санскрита можно перевести как «собирающий иллюзии». А «Саммохина» – это я. Это моя фамилия.
Миша кивнул.
– В смысле, так у вас…
– Нет, просто моя фамилия. Вика моя мать. Она оставила фамилию своего отца. Я тоже. Я его внучка.
Мише как-то сразу расхотелось прильнуть к соскам губами, и начавшее было снова набухать внизу обмякло. Он сказал ошарашенно:
– И т-т-ты тут… как бы… главная?..
– Я наследница. Во мне дух и тело Самохина. Но есть старшие товарищи, которые всё организуют, конечно. Я же просто девчонка. Которой нравится то, что обычно нравится девчонкам. Всё, что в уме…
Ульрика откинула одеяло, которым Миша частично прикрыл себя, и увидела стыд, страх и сморщенное смущение.
– Ладно. Давай поспим. Надо поспать. Надо отдохнуть хорошенько.
И они действительно вскоре уснули.
Миша утратил ощущение дня и ночи, но, когда он проснулся, в узком окне было сумрачно, только белые столбы света от прожекторов мелькали. Проснулся от шума. Снова грохотали в коридорах тяжёлые ботинки, и ещё выла сирена. И вертолёт. Над базой висел вертолёт.
Ульрика, не говоря ни слова, вскочила, оделась и выбежала, Миша – за ней, натянув брюки на голый зад. Заглушая гул лопастей вертолёта, хрипел громкоговоритель:
– Самохинцы! Сдавайтесь! Вы окружены! У вас нет никаких шансов! Но можно избежать кровопролития. Если вы сдадитесь, мы гарантируем вам жизнь!
– А мы гарантируем вам смерть, – негромко сказал оказавшийся рядом с Мишей сосед по чулану, Гоген. Гоген выглядел свежим, борода была вымыта, острижена, уложена.
Открылась автоматическая дверь большого гаража, и выехал бронетранспортёр с зенитным пулемётом. Теперь прожектор ударил снизу вверх, быстро нашёл барражирующий вертолёт, и в считаные секунды дело было сделано: исполосованная очередями вертушка свалилась на землю за базой и взорвалась.
Из того же гаража выбрался второй бронетранспортёр и, взревев мотором, бросился на дорогу, поливая окрестности огнём. Вокруг базы стояли окружившие самохинцев гвардейцы на легковушках. Машины начали гореть, люди – кричать и умирать. Оставшиеся бежали.
Всего на базе оказалось не меньше роты самохинских боевиков. Около двадцати со стрелковым оружием вышли на зачистку окрестностей. Остальные покурили на крылечках и вернулись в корпуса. Миша пошёл за Гогеном в кабинет администрации, где у боевиков был устроен штаб.
– Мы сейчас уедем отсюда? – спросил Миша.
– Зачем? – пожал плечами Гоген.
– Но… ведь власти могут послать сюда армию!
– Армия на нашей стороне. Думаешь, откуда у нас «коробочки»?
Миша снова был ошарашен:
– Почему тогда…
– Это агония. Они приближают свой конец. Скоро всё кончится.
Миша вспомнил песенку друга юности, Кожемяки: «Скоро кончится всё, ветер нас унесёт, в край, где сбудутся наши мечты…»
Вдруг понял, что напевает вслух. Гоген слушал внимательно и улыбался.
– Да, именно так. Ветер. Это стихи Самохина?
– Нет, не совсем, хотя…
Миша вспомнил, что Кожемяка был одним из совсем-совсем немногих людей, которым нравились книги Константина Самохина. Гоген обратился к Мише:
– В общем, товарищ Миша. Я предлагаю тебе стать одним из нас. Стать самохинцем. По правде говоря, у тебя нет выбора. И не было. Никогда.
Миша усмехнулся:
– Майор говорил, что, если я назову десять имён, меня определят в санаторий. А там психологи, медсестрички…
Гоген покачал головой, открыл ящик стола, взял пачку фотографий и кинул на стол.
– Смотри.
Миша присел к столу и увидел.
– Реабилитационный центр. Мы хотели освободить. Но не успели.
Миша закрыл глаза руками. Гоген убрал фотографии.
– Но… я так и не понял… в чём, собственно, состоит учение? И при чём тут Самохин? Писатель-юморист, соцреалист, алкоголик и самоубийца.
– Всё началось с кружка энтузиастов, которые решили разобраться, почему в меру счастливый, здоровый и успешный совпис из Красноярска отправился в крымский дом творчества, чтобы застрелиться. Версия с алкоголизмом не выдержала критики. Самохин был алкоголиком не большим, чем все остальные советские граждане той поры. Стали изучать тексты. И нашли, что практически в каждом рассказе – двойное дно. Вот, например, человек приходит к другу-строителю взять извёстки. А тот ему: моя сыплется, лучше возьми у такого-то. Потом к продавщице за сардинами. А та ему советует лучше взять колбасу. Потом к нему самому приходят пошить брюки, а он отправляет хорошего знакомого к другому портному. Нам говорят: вот оно, всё тут. Но это не так. Всегда есть другое. А здесь извёстка сыплется. Сардина только выглядит как сардина, но никто не знает, что это на самом деле. И штаны скроены кое-как. Мир шит белыми нитками. И швы видны. Но есть другое. И нам надо туда. Нам всем. И желательно сразу.
– М-м-м-манихейство какое-то!
– Самохинство. Но можно и так сказать. Манихеи были оболганы.
– И что дальше?
– Дальше была тихая работа. Кружок ширился. Множился. Вот военные, например. Особенно те, кто в войсках стратегического назначения. Они же постоянно рядом с этим. Что специально создано. Для всех нас. Чтобы вместе и сразу. Они почувствовали своё, родное.
Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!Все тексты написаны специально для этой книги.Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой.
Денис Драгунский не раз отмечал, что его любимая форма – короткие рассказы, ну или, как компромисс, маленькая повесть. И вдруг – большой роман, да какой! Поместье на окраине Империи, юная наследница старого дворянского рода, которая своим экстравагантным поведением держит в страхе всю родню, молодые заговорщики, подброшенные деньги, револьвер под блузкой, роскошные апартаменты, дешевая квартирка на окраине, итальянский князь, русский учитель, погони, скандалы, умные разговоры – и постоянная изнурительная ложь, пронизывающая судьбы и умы Европы накануне Первой мировой войны.
«Фабрика прозы: записки наладчика» – остроумные и ироничные заметки Дениса Драгунского последних лет. Вроде бы речь о литературе и писательских секретах. Но кланяться бородатым классикам не придется. Оказывается, литература и есть сама жизнь. Сколько вокруг нее историй, любовных сюжетов, парадоксов, трагедий, уморительных эпизодов! Из всего этого она и рождается. Иногда прекрасная. Иногда нет. Как и почему – наблюдаем вместе с автором.
Денис Драгунский – прозаик, журналист, известный блогер. Автор романов «Архитектор и монах», «Дело принципа» и множества коротких рассказов. «Автопортрет неизвестного» – новый роман Дениса Драгунского. Когда-то в огромной квартире сталинского дома жил академик, потом художник, потом министр, потом его сын – ученый, начальник секретной лаборатории. Теперь эту квартиру купил крупный финансист. Его молодая жена, женщина с амбициями, решила написать роман обо всех этих людях. В сплетении судеб и событий разворачиваются таинственные истории о творчестве и шпионаже, об изменах и незаконных детях, об исчезновениях и возвращениях, и о силе художественного вымысла, который иногда побеждает реальность.
В новом романе Дениса Драгунского «Богач и его актер» герой, как в волшебной сказке, в обмен на славу и деньги отдает… себя, свою личность. Очень богатый человек решает снять грандиозный фильм, где главное действующее лицо — он сам. Условия обозначены, талантливый исполнитель выбран. Артист так глубоко погружается в судьбу миллиардера, во все перипетии его жизни, тяжелые семейные драмы, что буквально становится им, вплоть до внешнего сходства — их начинают путать. Но съемки заканчиваются, фестивальный шум утихает, и звезда-оскароносец остается тем, кем был, — бедным актером.
Эта книга состоит из четырех страшных, но очень обыденных и узнаваемых историй — такое случается сплошь и рядом, о таком мы постоянно узнаем из новостной ленты. В этих историях есть отчаяние и надежда, смерть и страсть, насилие и желание какой-то иной, более правильной жизни. Это похоже на Достоевского, но очень современного, с ноутбуком и смартфоном. Ксения Букша выступает как исследователь самых тайных закоулков человеческой психики, как глубокий психолог и точный социолог, как писатель, который безжалостен в отношении читателя — но только для того, чтобы свет в конце туннеля обязательно забрезжил. От лауреата премии «Национальный бестселлер», финалиста премии «Студенческий Букер», «Большая книга», «НОС», «Ясная Поляна» и др.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.