Время веры - [95]

Отвечая на вопрос корреспондента военной газеты в штабе, о целях моего путешествия в Корею, я сказал, что направляюсь туда для того, чтоб передать благословение воинам, находящимся в Американской армии и в частях Объединенных Наций, а также имею задачу посетить Корейскую нашу Православную миссию, сильно пострадавшую во время войны, особенно — при нашествии северо-корейцев на Сеул.

В понедельник 13-го июля два священника штаба, подполковник Морс и подполковник Андерсон, возили меня полдня по учреждениям Токио, для выправления нужных документов, прививок, а также для получения военной формы… Вспомнилось мне, во время примерки этой зеленой одежды, как я ее, впервые, надел ровно 35 лет тому назад… Это было начало лета 1918 года, в Ростове на Дону. Если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что через 35 лет я, будучи епископом Церкви и американцем, и находясь в Токио (совершенно фантастические тогда домыслы) надену эту же защитную форму, на т о м ж е с а м о м ф р о н т е, — я бы счел такого человека лишенным всяких признаков умственного равновесия… Как жизнь человеческая возвышается не только над рационализмом, но и над умеренной фантазией.

В большом здании санитарной части армии мне делают сразу 4 прививки и устанавливается тип моей крови, ради переливания, в случае ранения. Спрашивают, кому дать знать, «в случае чего» (называю имя Митрополита Леонтия). В регистрационном отделе штаба мне дают два экземпляра небольшой, в целулоиде, военной карточки удостоверения личности, с фотографией. Очевидно предполагая мой вопрос, отчего мне дается д в а экземпляра, молодой офицер сочувственно улыбается: «Это в случае, если попадете к неприятелю, — один экземпляр вы дадите ему»… Не думаю, чтобы в моем случае можно было бы осуществить подобную «китайскую церемонию». Но на карточке сказано, без обиняков: неприятель обязан будет содержать меня соответственно моему чину — бригадного генерала U. S. Army; а на другой стороне удостоверения, под орлом, держащим в лапах своих молнию, было напечатано: SHAHOVSKOY. Rt. Rev. JOHN Bishop of Russian Orthodox Greek Catholic Church of America…

Русское имя как-то оказалось вплетенным в корейскую эпопею — не только с одной северной стороны.

Итак, всё условлено. Завтра в среду, 15-го, в 4 часа утра, за мной должен заехать один из этих подполковников-священников и отвезти меня на аэродром.

* * *

15 июля

В 4 часа утра прибывает ко мне в гостиницу подполковник Андерсон. В военном моем мешке и в кожаной сумке лежит всё, что будет нужно в Корее. Одетый в американскую военную форму, выхожу я со священником Андерсоном к ожидающему нас автомобилю. Едем быстро на военный аэродром Течикава. Утро необычайное по легкости и свету. Запевают, свистят птицы. Рассвет легкий, радостный. Выехав из огромного, еще не проснувшегося, пустого города, мы пересекаем его зеленые предместья.

На аэродроме стоит целая серия глобмастеров, транспортов С-124, самых больших самолетов авиации. Один из них скоро отлетит в Корею. Священник Андерсон выполняет все формальности. Я стою тут же, как Садко, попавший на дно к морскому царю… Чувствую себя погруженным в некий новый мир, воочию вижу всю огромность и слаженность американской организации, — всё предусмотрено, всё точно, быстро и по-военному осуществляется, — нет специальной военной подчеркнутости, — словно военизирована, мобилизована обычная стандартная американская жизнь. Формальности на военном аэродроме при отлете из Японии в Корею похожи на формальности гражданских авиационных линий Америки. Взвешивается багаж (его не должно быть более 65 ф.), предъявляется штабная путевка, и покупается желающими (на особые деньги оккупационных войск) право на получение пакета с завтраком во время полета. Пьем чай в специальной армейской кафетерии. В зале ожидания сидят военные разных чинов и рангов; они смешаны тут, как братья и товарищи.

На аэродроме есть, впрочем, и специальная комната для высших чинов. Туда меня ведет, после чая, Андерсон, вероятно, чтобы я не забыл своего чина. Путевка моя, на которой поставлены три магические буквы: V.I.P.) [6]будет вызывать не раз, во время моего путешествия, самое разительное действие со стороны всех, кто будет взглядывать на эти буквы. Должен сказать, что благодаря такому отношению со стороны генерала Кларка и его штаба, мое путешествие в Корею прошло «в большом стиле».

На автомобиле, в который я садился, появлялась генеральская звезда и я мог, за 4 дня моего странствия по Корее, увидеть всё, что я, ни при каких иных обстоятельствах, увидеть бы не мог. Ангелами-хранителями моими всегда были военные священники. По фронту я ездил с тремя священниками: штаба Сеульской Главной Квартиры, дивизионного и полкового. Кажется, впервые в истории Америки и ее армии представителю П р а в о с л а в н о й Ц е р к в и было оказано подобное внимание.

Громкоговоритель вызывает отлетающих. Не спеша, большой группой, мы подходим к гиганту С-124. Он стоит, раскрыв свой огромный зев, в который мог бы войти танк. Священник Андерсон доводит меня до самолета. Ждем там несколько минут. Один из членов команды с бумагами в руках вызывает меня по имени и вводит меня в самолет, ведет по этому, буквально, сараю и предлагает занять место сзади, где нет этажей, а лишь по стенам внизу идут сидения спиной к борту. Самолет быстро наполняется военными (он вмещает 280 человек). Среди этого летающего караван-сарая грудой лежат мешки и высятся ящики с лекарствами. На некоторых надпись: человеческая кровь. Во всяких видах, она наполняет самолет…