Время веры - [97]
Поезд шел не быстро. Была возможность партизанских диверсий. В Сеул мы прибыли дождливым утром. На вокзале встретил меня военный священник штаба американских войск в Сеуле, майор Джонс, и с этого часа стал моим Виргилием и главным ангелом. Мы поехали в дом для гостей американского командования. Одноэтажный, расположенный в саду, он был, несомненно, предназначен для гостей, которым трудно расстаться со своими вашингтонскими удобствами. Большая комфортабельная спальня, душ и гостиная в моем распоряжении. О близости фронта напоминает лишь стража, обходящая сад, часовые у ворот, вышка с зениткой, и бомбоубежище в саду.
Выпив чаю, едем с визитом к коменданту города — американцу, и после в управление священников Армии, где главный священник фронта подробно знакомит меня с постановкой дела военных священников в армии Объединенных Наций. Узнаю я, что даже при абиссинской части есть свой священник, — конечно и у французов, бельгийцев, канадцев и других народов, пославших свои отряды в Корею, есть военные пастыри. Не мало приходится им трудиться, укреплять дух воинов… Как я узнал в Корее, самые острые раны американскому солдату наносят из Америки. Долгое отсутствие мужа, даже защищающего отечество, там нередко служит предлогом для ухода от него жены. Не все американки терпеливы: не все понимают смысл брака, и верят в его таинство. И, получив такое ранящее, убивающее письмо, к кому может пойти на фронте солдат? От кого он может получить помощь? Лишь пастырь-друг может укрепить его душевные силы.
Едем с Джонсом в лагерь за реку Хан, где находится авиационная часть греческого батальона. Греческий священник, архимандрит Андрей, накануне встречал меня на аэродроме, когда мой самолет задержался в Тейгу. Теперь он тут. Знакомлюсь с ним и с другими греками. Оказывается, он член известного в Греции братства «Зои» и вполне представляет дух этого подлинного апостольского братства. Он в военной форме греческого капитана, — длинные волосы его подколоты сзади по греческому обычаю; черная борода, круглое, доброе лицо. Переводчиком является симпатичный молоденький американец-грек, духовный сын о. Финфиниса, нашего греческого соседа по Сан-Франциско… Около барака собирается команда православных греков. Мы молимся с ними, говорю им несколько слов, по-английски, которые переводятся по-гречески, и раздаю им крестики в благословение. Едем в военный госпиталь, имеющий вид лагеря. Обходим палаты. Благословляю там одного нашего православного американца. На следующий день, 17-го, предполагается отлет на фронт.
Сегодняшний день, кажется, самый заполненный в моем путешествии. В 7 часов утра за мной заехал мой добрый Виргилий, майор Джонс, и мы прибыли около восьми на ближайший аэродром Сеула. Через несколько минут нас пригласили занять места в двух миниатюрных самолетах, каждый лишь для одного пассажира. Прикрепили меня к первому из них ремнями. Джонса к другому. Спереди сели молодые офицеры-пилоты в затемненных очках. Мы выкатились на этих своих стрекозах к старту и почти без разбега — так мне показалось — поднялись в воздух, и буквально, как стрекозы, понеслись над Сеулом, потом над его зелеными предместьями, далее над хребтами ближайших зеленых гор, долинами, речушками, легкими облаками, проскальзывали меж горами… День выдался чудесный.
Я лечу впереди, Джонс чуть сзади, справа; чрез несколько времени оглядываюсь и вижу его слева, немного ниже. Пилот посматривает на небо, — нет ли гостей… Летим очень хорошо, самолет почти не чувствуется, — такой он маленький, со всех сторон остекленный. Просто словно по воздуху мы летим на своих крыльях. Через полчаса, два крутых поворота, и мы идем вниз, быстро садимся и рулим по небольшой дорожке к бараку, рядом с которым стоит примитивная деревянная вышка. От Сеула ближайшая передовая линия фронта отстоит на 26 миль, это максимум 10 минут полета; а мы летели целых тридцать, сделали не менее 80-ти миль; значит мы прилетели к центральному участку фронта.
Нас встретил священник бригады. Через несколько минут приехал священник дивизии. С ним и Джонсом, вчетвером, при шофере, милом рослом солдате калифорнийце-пасадинце, (он очень был доволен, узнав, что я бывал в Пасадине, и стал показывать мне карточку своей семьи) мы отправляемся все в одном джипе к линии греков. Греки только что приняли на себя удар красных китайцев, устояли, потеряли 6 человек убитыми, 19 человек ранеными. «The Greeks did а big job», — говорит о них мой шофер-пасадинец. Рядом с ним мне ехать удобно, но трое моих спутников еле помещаются сзади на небольшом сиденьи джипа. Майор Джонс несколько полноват и бледен; он в зеленой кепке, как и я; два других, — крепкие и загорелые, в шлемах. Мы едем по извилистой и пыльной горной дороге. Это фронт. Ни одного человека из местного населения тут нет.
Подъезжаем к линии греков. Под горой, в зеленой лощинке, стоят их палатки. Проезжаем чуть дальше и видим большой деревянный Крест, поставленный архим. Андреем, рядом со своей палаткой, имеющей вид афонской пустынножительской колибки… Вскоре приходит под командой адъютанта батальона воинская часть греков и становится пред крестом. Поверх своего военного одеяния я надеваю рясу, епитрахиль, поручи, малый омофор, и обращаюсь к солдатам со словом по-французски. Один из офицеров переводит мое слово на греческий язык. Молодой грек-американец, прихожанин о. Финфиниса из Сан-Франциско, переводит моим друзьям-священникам с греческого на английский.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Слово «самурай» – синоним отважного воина, сражающегося за высокие идеалы и ставящего честь выше своей жизни. Влияние самурайского военного сословия, долгое время первенствующего в Японии, способствовало превращению всего японского народа в «нацию самураев». Новая книга Вольфганга Акунова выходит в серии «Документы и материалы древней и новой истории Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма», ибо самурайство – японский аналог христианского рыцарства, архетипом которого стал Орден бедных соратников Христа и Храма Соломонова.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
Библия учит нас понимать историю как Божественное откровение, как пространство диалога человека и Творца. Как в этой связи осмыслить событие тоталитаризма, отбросившее свою тень на весь XX век? Были ли у него духовные причины? Если сейчас, после краха нацистского и советского режимов, происходит исход в некое посттоталитарное время, то что это значит? Как должно измениться христианство и другие религии? Какое в духовном смысле будущее может ждать Россию и Русскую православную церковь? Что произойдет с иудео-христианскими отношениями после возвращения евреев на Святую Землю? Какое место русской святости в новой духовной реальности? И что такое русская святость сейчас? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Книга является переработанной и дополненной версией кандидатской диссертации на тему «Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества», которая была защищена автором в 2008 году в Нижегородском государственном педагогическом университете. В книге рассматривается вопрос о сущности такого сложного явления, как восточнославянское язычество, намечаются возможные направления его изучения на современном этапе развития науки, делается попытка реконструкции представлений восточных славян о солярных божествах. Книга делится на два взаимосвязанных блока: теоретико-методологический и историко-этнографический.