Время светлячков - [4]

В основном занятия посещали девушки, хотя бывали и парни. В этом удивительном кругу доверия, силы и любви каждый чувствовал себя особенным и нужным, чего порой так не хватает в мире одиночества, зависти и злобы. На тренингах возникало ощущение единого целого с людьми, создающими круг, и можно было поделиться с другими своими желаниями, страхами, переживаниями и надеждами.

Иногда приезжали наставники и наставницы из других городов и проводили семинары, длящиеся несколько дней.

Реальная жизнь всегда значила для художницы Лары куда меньше, чем мир красочных фантазий, постоянно наполнявших её голову. Ей нравилось загадывать желание, заряжать его силой на тренинге и представлять, как оно сбывается.

Положив трубку, девушка в задумчивости замерла перед зеркалом, разглядывая себя, и руки её непроизвольно заскользили по нежному алому шёлку, лаская изгибы стройной фигуры.

Заблудившись в абстрактных смыслах, пытаясь найти удовлетворение в творчестве, она совсем забыла о себе, о своих тайных женских желаниях, которые иногда отражались мимолётно в её картинах, но почти никогда не воплощались в реальности. Те быстротечные романы, которые заканчивались так же неожиданно, как и начинались, были основаны на лёгкой влюблённости и сексуальном влечении. Да она и сама прежде мало интересовалась мужчинами.

Но вдруг из глубины её существа начала подниматься вверх одна сильная всепоглощающая потребность — отчаянная жажда взаимной любви, которую она всю жизнь подавляла в себе, не видя возможности её утоления.

Лара задышала прерывисто и часто, задержав потеплевшие ладони на области сердца.

— Хочу любви, — прошептала она, — такой, которая заставит меня измениться, разбудит спящие желания и способности, подарит совершенное вдохновение! Я знаю, что могу испытывать глубокие чувства, способные изменить этот мир. По крайней мере, мой мир — точно. Хочу взаимной и сильной любви, всепоглощающей, страстной, красивой! Ведь мы приходим в этот мир для наслаждения, так пусть же это, наконец, случится и со мной… Я больше не желаю жить одна в своих красках, образах, фантазиях, мне необходимо разделить всё это с кем-то близким, родным, с тем, кто ищет меня так же, как и я его ищу. Пусть же мы, наконец, встретимся, чтобы создать вместе нечто превосходящее возможности одного человека, но зато доступное в плодотворном союзе! И я жду тебя, Афродита, чтобы ты научила меня любить!

* * *

Лара владела одним сокровищем: ключом от двери, ведущей на крышу. Нужно было преодолеть всего лишь два лестничных пролёта от её квартиры на девятом этаже до волшебного тайного места.

Она взяла бутылку, штопор и бокал, и, шурша бархатными складками длинной чёрной юбки, поднялась наверх, чтобы новый чудесный вечер провести наедине с собой и с красками, наполняющими мир.

— Пусть пока я одна, — шептала она себе, — но это уже ненадолго. Теперь я знаю, чего хочу.

Заходящее солнце вдали над лесом переливалось бликами, отражаясь и смешиваясь в палитре бокала с пьянящим напитком. Сидя на самом краю крыши, Лара пила в одиночестве насыщенный красный с оттенками заката, и выше неё были только небо и птицы. А ещё — самолёты, летящие к дальним странам. Художница никогда никуда не летала. Она любила придумывать места, в которых могла бы побывать.

Девушка представила себе море.

Вдруг стало легко на сердце, все переживания растворились, а перед внутренним взором задрожала полоса прибоя. Солнечные блики нежились в лазурных волнах… Лара ступала босыми ногами по тёплому песку, улыбаясь, приближалась к воде. Море было таким реальным, оно шумело совсем рядом, оставалось сделать лишь шаг, чтобы ощутить на теле солёные брызги и пойти навстречу волнам, которые, казалось, вот-вот обнимут ступни шипящей пеной, как от шампанского, и отступят, оставив кожу блестеть на солнце… если она успеет высохнуть до следующей волны.

«Пожалуй, сегодня начну писать море, — подумала Лара, — ведь не так важно, что я его никогда не видела, дело не в этом. Напишу так, как чувствую, как оно отражается в моей душе.»

Она всегда творила спонтанно, мало сверяясь с оригиналом и даже избегала какой бы то ни было натуры, руководствуясь одним воображением. Лара создавала иные миры, сказочные и фантастические, она не боялась экспериментировать с материалами и красками и в процессе забывала себя, отдавалась безрассудно потоку, доверяя ему. Ещё никогда вдохновение её не подводило.

* * *

Сидя одна на крыше, Лара любила придумывать себе отца. Иногда он жил в Финляндии, в загородном коттедже, в одиночестве. Каждое утро отец выгуливал двух доберманов в заснеженном лесу, а потом возвращался домой, чтоб написать очередную главу своей новой книги. Лара могла приезжать к нему, когда захочет, греться у камина, завернувшись в плед, пить глинтвейн после долгой прогулки по лесу. Собаки, развалившиеся на белом ковре у её ног, тяжело дышали, вывалив языки, но не уходили от огня, потому что они очень любили Лару. А папа сидел в кресле, в тёмно-зелёном полосатом халате и уютных коричневых тапках, положив ноги на журнальный столик. Он держал в руках рукопись или уже изданную книгу (знал, что у дочери никогда нет на это времени) и читал вслух главу за главой, пока девушку не начинало клонить в сон, и тогда она отправлялась в свою маленькую комнатку под крышей, где кроме неё никогда никто не ночевал, зажигала тусклую настольную лампу и думала в одиночестве обо всём — так хорошо думалось в гостях у папы в тихом доме, когда метель снаружи завывала и стучала в окно снежной крупой…