Время Скорпиона - [10]
Nataly
По российским меркам, Порту, конечно, рядышком, но по португальским – через полстраны ехать. И там есть маленький почти деревенский ресторанчик с деревянными лавками и бочками с вином. Заказать там можно, что угодно, ошибиться в выборе трудно – вкусно все… Но стоит поужинать нежнейшей олениной, ее там готовят замечательно… И через три часа – сверкающий ночными огнями Лиссабон. Вот такое гастрономическое письмо получилось. Наверное, потому что сегодня приходили друзья в гости и я готовила плов, чего не делала уже тысячу лет.
Иосиф
Чтоб я знал, как на это ответить! Подобные описания – или утонченный садизм, или приглашение приехать и поесть оленины.
Но моя месть будет безжалостной: вот приедет дочка, и мы приготовим жареные баклажаны с орехами и долму в виноградных листьях!
Плов… внизу слой плоско нарезанной поджаренной картошки, потом рис с кориандром, а сверху поджаренный миндаль, изюм, курага и чернослив!
Nataly
Поскольку я устроила себе очередную диетическую экзекуцию, то, как минимум две недели, не смогу приготовить себе это роскошное блюдо! Ах, мелочи все это… Дождь за окном, осень…
Иосиф
Сегодня было много беготни, только отчасти продуктивной, сдал калькуляцию на проект, заказал кучу книг в Интернете, наставил пару молодых дизайнеров на путь истинный, забыл сказать, когда с него свернуть, пообедал у греков в Эрфурте, официант оказался армянином, купил новый пиджак и т. д. Сейчас приму душ и снова за компьютер. Сладких снов Вам, Натали.
Иосиф
Сумасшедший дом… Хронически не высыпаюсь, глаза от компьютера, как у наркомана. Завтра, даст Бог – окончательная сдача проекта. Потом – отоспаться, бокал вина рядом, и со смаком отписать Вам письмо. Не думайте дурного и не забывайте Скорпиона. Я хороший. Вот только устал как собака. «Лечь бы на дно, как подводная лодка»…
Nataly
Я буду держать за Вас палец в чернилах, говорят, помогает. Легкий массаж шейного отдела, свежезаваренный зеленый чай, невесомое прикосновение сухих губ к щеке… и Вы всех их за пояс заткнете!
Иосиф
Просто в точку, в больную… Я аж плечами повел от нетерпения. Сзади теплые ладони на плечах, и большими пальцами медленно снизу вверх по шейным позвонкам…
Что там было под конец? Сухими, почему сухими? И что приятнее: сухими или влажными?.. Если в щеку… сухими прохладными или влажными теплыми… Что-то я… даже губы пересохли…
Nataly
Нет, дорогой Иосиф!
Именно сухими прохладными губами легкий поцелуй в щеку… Вам проект сдавать! Боюсь, если последует продолжение… влажный чувственный поцелуй, легкое прикосновение кончика языка к губам… пальцем нежно обвести контур губ и продолжать движение через шею к груди… а потом повторить этот путь губами…
Дыхание останавливается и… мягкий толчок в аорте…
Но Вам нельзя опаздывать! Поэтому снять невидимую пылинку с лацкана пиджака и нежный поцелуй в щеку… Удачи!
Иосиф
Роковой ошибкой это не было, но грозило ста ть – я прочел Ваше письмо до презентации…
На трассе пришлось развернуться – понял, что ехал в другую сторону… в направлении франкфуртского аэропорта. Приехал с риском, но вовремя. Машину вело чуть влево – поцелуй пришелся в левую щеку…
Две дюжины лет профессиональной работы сделали свое дело – на проекте я сконцентрировался. Но, видно, во взгляде что-то осталось… шефиня отдела маркетинга чуть сжала под столом коленки…
Презентация прошла гладко. Когда я, перед тем как сесть в машину и отмерить обратные сто тридцать километров, снял пиджак, заметил – на лацкане не было ни одной пылинки.
Спасибо, Nataly… лицо в ладони и поцелуй обратно… Спокойной ночи.
Nataly
Из Франкфурта есть прямые рейсы в Лиссабон?
Иосиф
Есть. Вы тоже об этом подумали?
Nataly
Господь, да убереги меня от излишних эмоций… не вводите меня в искушение, Иосиф!
Скорпион для меня – это уже слишком…
Иосиф
Это я ввел в искушение?! Я, разбитый, невыспавшийся, мечтавший только добраться до постели и рухнуть… Кто хладнокровно и расчетливо, зная мою незащищенную наивную душу, написал «продолжение поцелуя»?!
А?! Бедный я, бедный…
Вот так беспощадная женщина держит в руках твое пульсирующее сердце…
Подожди меня, Харон, я сяду на весла сам.
Nataly
Я уже спать собралась, была уверена, что мое последнее послание застанет Вас утром.
Уверяю, никакого расчета и уж точно хладнокровия в моих письмах не было… одни эмоции, это при всей моей самодостаточности, самоуверенности и само… ну придумайте, что там еще… Неужели так бывает, что на веслах сидит кто-то другой? Мне казалось, это удел женский…
Иосиф
Если Харон везет тебя через воды Стикса, то можно и самому последний раз… медленно, медленно рассекать воду… торопиться-то некуда… Как он ведет себя с женщинами – не знаю, молчалив парень. Понять его можно, каждый день одно и то же. Не наговаривайте на нас, мужчин, Nataly, – не пристало женщине веслами ворочать. Это мы, гордо поигрывая мускулами, любуемся прелестным созданием, сидящим вполоборота на корме и кокетливо придерживающим рукой шляпку…
Nataly
Доброе утро! Кофе? Или плотный завтрак?
Nataly
Ночью закончила перевод, сейчас надо бежать в русское посольство. Это при моем неумении вставать рано утром – почти подвиг. Доброе утро! Так кофе или плотный завтрак? Вы не ответили на мой вопрос… Спите, наверное?
Новый роман Галины Лавецкой – это семейная история, рассказывающая о жизни и судьбе трех поколений с начала 60-х годов и до наших дней. Плавное повествование о беззаботном детстве героини, дочери высокопоставленного советского чиновника, неожиданно сменяется острым драматическим сюжетом. Талантливая писательница Вика Велехова, так и не реализовавшая свой дар, долгие годы мечется между мужем и любовником, между мечтами о настоящем творчестве и нежеланием что-либо изменить. Она грешна, нерешительна, отчаянно маневрирует между правдой и ложью, пытаясь сохранить свой маленький мирок.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.