Время Скорпиона - [8]
Но внешне ничем этого не показывал, был весел и ироничен, как всегда. К своей холостяцкой жизни привык, и отношения его с женщинами были легки и необременительны. Главным в его жизни были дочь и работа, и хотя Иосиф иногда подшучивал над этим, но, пожалуй, это было единственное, к чему он относился серьезно.
2000 год. Москва
– Алло, Москва! Как там у вас?
– Осик, друг мой, не поверишь – все утро о тебе вспоминали. Леша приходил сделать слайды с последних работ, я ему рассказывал про твои грандиозные планы. Вспоминали, как вместе в мастерской на Герцена «творили», каждый в своем углу… Смеялись, конечно, весело было… У тебя и тогда безумные идеи были.
– Да, хорошее время… беззаботное. Насчет планов ты зря иронизируешь. Все вполне реально. Москва меня просто потрясла! Знал, конечно, что все изменилось, но чтобы до такой степени!.. Вот уже где грандиозные проекты крутятся, куда моим скромными планам до них… Нет, Колюнчик, обязательно что-то сделаю в Москве, уже с людьми говорил, деньги найду…
– Ах, Осик, Осик, ничуть не меняешься… загораешься, и вперед… Молодец! Мне нравится твой настрой…
– Это Москва на меня так подействовала. Безумный ритм жизни… После нашей патриархально-провинциальной тишины… Не знаю, смог бы я жить в таком темпе, но эта неделя меня просто встряхнула, как будто десять лет скинул…
– Ох, позер, мальчишка… Да тебе и тридцати пяти не дашь… Молодые девчонки на шею вешаются…
– Это да, но пятый десяток уже разменял, Колюнчик, а это солидный возраст. Надо что-то серьезное создать.
А то учу студентов, делаю красивые работы… и что дальше?
– Не скромничай, не поверю… Ты в своей области один из лучших, а создать? Без этого и творчества нет, мы всегда должны стремиться сделать лучше, чем вчера… и так каждый день, до последнего. Иначе это ремесло, а не творчество.
– Вот за что тебя люблю, Колюня, что расслабиться не даешь, пожалеть себя, поплакаться в жилетку…
– Кого жалеть? Молодой, красивый, талантливый… Работать, Осик, работать! Арезультат-то прекрасен… вот тогда и радуешься: <Ай, да я! Ну, молодец!» И гармония в душе… и ангелы поют…
– Все, все… повержен, отшлепан и со смирением признаю твою правоту и мудрость, о учитель! Нет, правда, Колюнь, ты почаще меня холодненькой водичкой… Водится за мной грешок – носиться с собой, любимым…
– А уничижение-то паче гордости, Осик…Давай работай, живи, радуйся… Обнимаю тебя, рад был чрезвычайно побеседовать с тобой.
– Пока, Колюнчик, и я рад. Позвоню, как только что-то прояснится. Чао.
Иосиф
Все, я дома! За спиной издевательства над моим телом. Дочку смог обдурить, обычно мы с ней перезваниваемся почти каждый день, узнала бы, сорвалась с лекций. Звонки переправлялись автоматически на мой мобильный, но все равно что-то она заподозрила. Посещало меня немного людей: я с успех ом скрыл этот факт от широкой общественности. Здесь это считается – обременять других своими проблемами… Нн-нда…
Зато у меня первый раз была такая куча времени писать письма. А сейчас надо снова быть паинькой, ходить на массаж, делать упражнения и не делать глупостей. Возраст, сударыня Наталья, возраст…
Кстати о возрасте… Это не моя заслуга и не моя вина, но чем старше я становлюсь, тем чаще происх одят со мной разные забавности. Недавно одна «скучных лет дама» даже ревниво осматривала мое лицо, пытаясь найти следы лифтинга. В Ереване лысый пожилой дядька спросил меня, не сын ли я Иосика (ереванский вариант моего имени), попросил передать привет отцу. Мистика… Оказался моим однокурсником. Первая группа студентов, прознав про мой день (а стало быть, и год) рождения, исполнилась не доверием и призвала меня, на свою беду к честному ответу.
И я признался, что родился в 658 г до р. Христова в древнем Вавилоне, сейчас это моя седьмая жизнь, и что, например, в 1321 году я вытащил упившегося Марко Поло из кабака в Венеции и рассказал этому болвану про Китай, где был во второй своей жизни. Только Марко все перепутал, поскольку пьян был, и писал позже что-то о китайских слонах! Меня самого забавляло, что я в каждой последующей жизни становился моложе, пока мне Мишель всене объяснил. Michel de Nostr edame, позже известный, как Ностра дамус… Ности, как я его тогда называл. Славный парень, но нервы – никуда. В общем, какое-то смещение звезд в тринадцать лет, восемь дней и пять часов с минутами. Так что я ни при чем, ребята наверху напутали. В чем вам и признаюсь, а взгляд моих честных армянских глаз – тому гарант. У моих студентов был продолжительный шок, они мне еще долго осторожно в глаза заглядывали, мол, не спятил ли их доцент.
Но правду иногда принять сложно, а истина, так она вообще в вине…
P.S. «В субботу… маленькое черное платье, серебро и гладкая прическа. К моей восточной внешности она очень идет». Безжалостно точная комбинация – я даже почувствовал запах Ваших духов… и тепло Вашей ла дони на сгибе моего локтя. Тот самый мягкий толчок в аорте…
Nataly
С возрастом Вашим теперь все понятно. А я-то думала, что владеете секретом средства Макропулоса, только держите его в тайне. Вряд ли нам доводилось встречаться в Венеции во времена Марко Поло. Никто не позволил бы девице из приличной семьи показаться в злачных местах. Да и без сопровождения стародевствующей дуэньи – из отеческого дома ни ногой! Потом, видимо, была Голландия: средневековые замки, зеленые поля, аисты на крышах деревенских домов, холодная прозрачная родниковая вода… Вот написала, и в первый раз за четыре года, проведенные в Португалии, мне захотелось в Питер… Безветренный морозный день, когда снег искрится под солнцем, а на ветках деревьев в Михайловском парке лежит нежный, пушистый иней… А теперь хочу сделать небольшое признание… Послав мое искреннее восхищение Вашей фотографией, я не думала, что наше общение примет такой затяжной характер. И поскольку в виртуальное общение не верю, возраст свой несколько приукрасила (но фотографии мои). Ну, все мы, женщины, таковы… Помните, в каком-то фильме великолепная Софико Чиаурели говорит: «Между тридцатью четырьмя и тридцатью пятью я прожила десять лучших лет моей жизни». Скоро буду отмечать свое седьмое тридцатипятилетие. Можно было все оставить как есть, но почему-то захотелось признаться.
Новый роман Галины Лавецкой – это семейная история, рассказывающая о жизни и судьбе трех поколений с начала 60-х годов и до наших дней. Плавное повествование о беззаботном детстве героини, дочери высокопоставленного советского чиновника, неожиданно сменяется острым драматическим сюжетом. Талантливая писательница Вика Велехова, так и не реализовавшая свой дар, долгие годы мечется между мужем и любовником, между мечтами о настоящем творчестве и нежеланием что-либо изменить. Она грешна, нерешительна, отчаянно маневрирует между правдой и ложью, пытаясь сохранить свой маленький мирок.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.