Время надежд (Книга 1) - [10]

VIII

Над острыми зубцами леса выплывала рогулина месяца, и туман стал пестрым от черных теней деревьев.

Среди этих теней Андрей увидел фигуру комбрига. За ним шагал еще кто-то пониже ростом.

- Начинайте посадку! - издали крикнул Желудев. - Черт знает сколько времени теряем!

- Власюк, - сказал Андрей, - быстро!

Желудев подошел и, оглядев лейтенанта, кивнул на спутника:

- Твой радист.

Это был щуплый, в обвисшем комбинезоне паренек с тяжелой рацией за узкими плечами. На тонком лице диковато блестели широко открытые, испуганные глаза.

- Ладно... знакомиться будешь потом. В трех соснах они плутали целый час, - язвительно добавил Желудев. - А ночь короткая, до рассвета бы успеть... Власюк!

- Я, - откликнулся сержант.

- Водку получили?

- Три фляги, - доложил Власюк. Он стоял у трапа и поторапливал бойцов.

- Ну, лейтенант, - Желудев крепко здоровой рукой стиснул локоть Андрея. - Ни пуха ни пера! Тут мы не задержимся. С юга уже обошли нас. И непонятно, куда целят главный удар. Дальше соображай по обстановке... Все!

Он махнул рукой высунувшемуся из оконца кабины пилоту:

- Готово!

Андрей пропустил вперед радиста и на трапе уже оглянулся. Командир бригады стоял, расставив ноги, сгорбившись, будто на плечи ему вдруг свалился тяжелый груз.

- Не упади, лейтенант, - протягивая руку из темноты люка, сказал Власюк. Андрей протиснулся в чрево транспортника, и штурман захлопнул дверцу. Глухо ревели моторы.

- Садись, лейтенант, - говорил Власюк. - Кто тут?

А ну подвинься!

Все молчали, пока самолет делал разбег; лишь когда оторвался от земли, Власюк сказал:

- Поехали...

Глаза Андрея привыкли к темноте. Бойцы сидели тесно, как патроны в обойме.

К Андрею привалился Власюк. От его большого тела веяло какой-то уверенной силой, жесткие усы пахли табаком и лесом. И его крепкое плечо вибрировало, словно дюралевая обшивка транспортника. Правым боком Андрей теснил худенького радиста. Он видел его бледную, детски нежную щеку, которой еще не касалась бритва. Что-то детское было и в том, как радист шевелил пухлыми губами.

- Зовут как? - спросил Андрей. - Фамилия?

Тот едва слышно проговорил, и в гуле моторов нельзя было различить: то ли Корень, то ли Корнев.

"Трусит, видно, - подумал Андрей. - Желудев и злился, что мальчишку прислали..."

Хотя у самого Андрея возникал щемящий холодок от неизвестности, рядом с этим юнцом он чувствовал себя увереннее.

Старенький, видавший виды транспортник надрывно гудел моторами, трясся, будто телега на плохой дороге.

В иллюминаторы начал пробиваться дрожащий свет.

- Земля горит, - сказал кто-то.

Андрей прижался носом к стеклу иллюминатора.

Далеко внизу расстилался огонь. И языки его, как багровые волны моря, уходили в неземную черноту.

- Хлеб это горит, - пояснил Власюк.

Неожиданно самолет тряхнуло. Фиолетовые и зеленые нити мелькали кругом, а небо, точно река в грозовую ночь, отражало молнии.

"Зенитки!" - понял Андрей.

Самолет, накренившись вдруг, стал падать вниз, как в черный, глубокий омут. Кто-то вскрикнул. И тут же моторы загудели сильнее. Вспышки снарядов мелькали уже где-то позади, словно толкая машину вперед и слабо на миг освещая застывшие лица. - Ушли будто, - сказал Власюк. - А кто голосил?

- Лютикова зацепило! Стенку пробил осколок... Где бинт?

- Что щупаешь? - отбивался Лютиков. - Я ж не курица!

- Ну, хреновина! - выругался сержант. - Как быть, лейтенант?

- Пусть возвращается, - сказал Андрей.

На дверце кабины пилотов мигнул тусклый синий фонарь. Власюк застыл, повернув голову. Андрею стало нестерпимо душно, хотелось разорвать ворот гимнастерки, но пальцы странно обмякли.

- Приготовились! - крикнул он и собственный голос услышал как бы издалека.

Штурман выбежал из кабины, открыл люк. Тугая струя воздуха окатила Андрея.

- Давай, ребята! - крикнул штурман.

- Ну, лейтенант, - Власюк сдавил руку Андрея, - я пошел. Там встретимся.

Он шагнул к люку и, не то сказав штурману что-то, не то шумно вздохнув, упал головой вниз. Вторым был Прохоров.

- Второй! Третий!.. - отсчитывал Андрей, стараясь увидеть там, в черной бездне, падающих десантников, но они сразу исчезали. Андрей ощутил новую меру времени, и секунды казались неизмеримо длинными.

Седьмым шел Климов. Он улыбнулся Андрею:

- Люблю ночью прыгать. Звезды и земля! А ты между ними...

- Давай! - хлопнул его штурман по спине.

Затем радист, присев у люка, глянул туда, отшатнулся и боком, неумело вывалился, лишь мелькнули его ботинки.

- Восьмой! Девятый!.. - машинально отсчитывал Андрей. Зажав вспотевшей ладонью кольцо парашюта, не дожидаясь, когда штурман хлопнет по плечу, уже не думая ни о чем, торопливо шагнул, провалился в звенящую гулом моторов темноту...

Темнота крутилась, упруго била по щекам. С хлопком раскрылся парашют. И, качаясь на стропах, Андрей засмеялся.

"Все просто и обычно, - подумал он. - А страшным кажется то, что еще не наступило... И красота удивительная. Вот где красота!"

Далеко, у края неба, высвечивая округлость земли, мерцал бледно-изумрудный свет и наполнялся то сиреневыми, то розовыми лучами. А с другой стороны еще лежала тьма. Гул самолета быстро удалялся. Внизу покачивались затуманенные неровности леса. И там будто начали торопливо ломать сухие ветки.