Время мечтать [повесть и рассказы] - [51]

— Чем могу быть полезен? — он решил на всякий случай быть предельно вежливым. Чёрт же знает, что за птица такая залетела? Камуфляж не помят и не потрёпан — значит не из тайги, а прямиком из района, а то и из области, упаси господь. Женщина тут же ткнула пальцем в сторону стула и твёрдым голосом ответила.

— У нас к вам пара вопросов. Уберите свой идиотский чайник и присаживайтесь.

Николай Афанасьевич собрался было пройти на своё место во главе стола, но отчего-то не смог и не сел даже, а мешковато плюхнулся на ближайший стул. Он почувствовал, как разливается в груди тревожное томление и не мог понять причину этого. Но со своего нового места он смог, по крайней мере, разглядеть спутников женщины. Сначала он решил, что у него двоится в глазах, но тут же решительно отмёл крамольную мысль. На работе он не пил ничего, крепче чая, да и то весьма умеренно. Оставалось предположить, что двое мужчин, замерших у двери, были близнецами. Они производили тягостное впечатление: стояли неподвижно, словно манекены, лица одинаково неуклюже рублены неумехой-плотником, в глазах — ни искры мысли. Камуфляж плотно облегал мощные телеса, за спинами висели огромные и тяжёлые, даже с виду, рюкзаки, в руках карабины иностранного производства: мощные, многозарядные и неимоверно дорогущие. Николай Афанасьевич видел такой у одного заезжего генерала, так тот даже в руках подержать не дал, всё пылинки с него сдувал, словно не охотиться приехал, а своему карабину тайгу издали показать. Эти же двое держали оружие без трепета, в свободно опущенных руках, словно готовы были пустить его в ход в любой момент. Николай Афанасьевич порадовался даже слегка, что женщина расположилась аккурат на линии огня, хотя всё это были глупости, конечно.

— Слушаю вас — произнёс он не очень уверенно, потому что в данной ситуации эту фразу полагалось бы произнести именно женщине — требовательно, зло, беспощадно. А женщина молчала, уставившись в глаза сомлевшему Николаю Афанасьевичу. В его голове всё рос и распухал ватный ком, ослабевшие руки соскользнули с края стола и безвольно повисли, а тело превратилось в пластиковый пакет с киселём, расплывшийся на стуле. И только блестящий шар головы держался прямо, подвешенный на острых спицах холодного взгляда посетительницы.

— Что это со мной? — беспомощно подумал Николай Афанасьевич, понимая лишь, что происходит что-то очень неладное. Быть может, инсульт от духоты и нервной работы приключился? В этом как раз не было бы ничего удивительного. Что бы это ни было, он уже не мог ни шевельнуться, ни глаз отвести. Просто наваждение какое-то!

Увидев, что хозяин кабинета полностью обратился в картофельный клубень, женщина усмехнулась, слегка шевельнув уголками тонких, сухих губ.

— Нам необходимо немедленно попасть в район Волчьего озера.

— Два часа на вертолёте — отозвался Николай Афанасьевич, словно всю жизнь только тем и занимался, что готовился ответить именно на этот вопрос. — Только немедленно никак не выйдет. Для вертолёта керосин не завезли.

— Другой транспорт?

— По земле только пешком. Две недели при хорошей погоде.

Женщина задумалась, переведя взгляд в окно и Николай Афанасьевич тут же уронил голову на грудь, тупо уставившись в свой собственный стол, словно был тряпичной куклой, из которой вынули стержень.

— Сможем ли мы пройти туда по карте?

— А нет никакой карты. Не было необходимости составлять, район не осваивался. По земле там только егеря ходят, да и то редко. Но даже будь у вас карта, без хорошего проводника всё равно бы заплутали. Тайга, одно слово.

— Хорошо, если без проводника никак нельзя, то нам нужен лучший. Кого вы порекомендуете?

— Конечно, Никиту Малыша. Он у меня лучший егерь да и его это район. У него там свой маршрут проложен, с подготовленными стоянками.

— Прекрасно. Берите ручку, бумагу и пишите распоряжение своему егерю. Нас отрекомендуйте министерской инспекцией. Задача: довести до Волчьего озера, выход сегодня, после обеда. Хотите — угрожайте ему, хотите — горы золотые сулите, но довести нас до озера он должен быстро и без лишних вопросов.

Николай Афанасьевич понял вдруг, что тело перестало жить собственной жизнью и вновь согласно ему подчиняться. Он схватил ручку и торопливо начеркал распоряжение, поставив число и свою размашистую подпись.

— Вот, всё готово. Дом Никиты последний по улице. Там увидите жёлтый палисадник, у него у одного такой, не промахнётесь.

Женщина не читая свернула бумагу и сунула в карман.

— А теперь слушайте и запоминайте…

* * *

Сбросив с себя липкие тенёта оцепенения Николай Афанасьевич обнаружил, что сидит на переднем сидении Уазика, который лихо катит по раздолбанной, лесной дороге. Он посмотрел на сосредоточенное, злое лицо водителя Артурчика и, словно очнувшись, хлопнул пухлой ладошкой по колену.

— А ну, останови!

Протяжно скрежеща тормозами машина встала и сразу ворвались в салон звуки лесной жизни: шум еловых лап на ветру, крики птиц, хлопанье чьих-то невидимых крыльев в кустах.

— Ты куда это разогнался, а?

— Ну, ты Афанасьич, понимаешь, даёшь! — лицо водителя многое могло бы сказать опытному человеку. Чувствовалось, что в душе шоферюги добрых слов скопилось без меры, но титаническим усилием он их там и удержал, лишь спичкой зачиркал нервно, пытаясь прикурить потухшую папиросу.