Время мечтать [повесть и рассказы] - [28]

— Она совсем не моя женщина — пролепетал Клоп, тревожно озираясь и повсюду натыкаясь на жалящие взгляды стальных глаз в прорезях блестящих шлемов.

— И ты не хотел бы её иметь?

— Нет, нет… Конечно нет!

Барон презрительно скривил губы.

— Ну что ж, тогда тебе действительно не место в нашем мире. Оставь маленькие радости нормальным людям и отправляйся в свой загадочный мир. Если там не ценят красоту женщины — это поганый мир.

Клоп попятился было, сияя заискивающей улыбкой, но тут же замер от хлёсткого окрика.

— Куда это тебя понесло, костлявый? Уже поздно и я не буду рисковать, открывая ворота, чтобы выпустить тебя. Но и бродить по крепости тоже не позволю. Посидишь ночку в подвале, а на рассвете можешь отправляться хоть на все четыре стороны сразу. Кстати, могу поспособствовать.

И зловещий Барон недвусмысленно похлопал ладонью по ножнам своего гигантского меча.

Глава 5

В подвале огромного замка было настолько влажно, что вода чуть ли не ручьями стекала с заплесневевших, каменных стен и собиралась на полу в грязные, коричневые лужи. С потолка тоже немилосердно капало и Клоп, увидев место своего предстоящего ночлега, невольно остановился, за что и получил крепкий тычок в спину.

— Вали! К утру привыкнешь. К обеду обсохнешь.

С металлическим лязгом закрылся пудовый замок на добротной, деревянной двери и Клоп с тоской оглядел подвал, подыскивая место посуше. Такового не оказалось, а все более-менее комфортные места были уже плотненько оккупированы. Ему не пришлось долго разглядывать своих сокамерников, чтобы наткнуться на чёрные, немигающие глаза Мезгиря. Торговец живым товаром тоже не успел вовремя покинуть крепость. Клоп торопливо отошёл в самый дальний угол и отвернулся от бандита, вовсе не желая продолжения знакомства. Впрочем, и тот не рвался к нему с разговорами.

Клоп облюбовал каменный приступок, на который можно было с грехом пополам присесть. Рядом расположились два странных человека, оба в белых балахонах до колен, с длинными, неопрятными патлами волос и в сандалиях на босу ногу. Клоп решил поначалу, что они близнецы, но вскоре разглядел, что один, установивший перед собой мольберт и вдохновенно размахивающий кистью, выглядит гораздо старше. Второй, подобно влажному живчику, постоянно находился в движении: растирал краски в мисочках, бегал к особо полноводному ручью промывать кисти, а то и просто благоговейно замирал возле художника в почтительной позе. По своему богатому опыту Клоп знал, что люди искусства особой вредностью не отличаются, а потому и боялся их не особо. Могут, конечно, огреть чем-нибудь сгоряча, но не по злобе же, а от избытка высоких чувств.

Он нахально придвинулся поближе и заглянул через плечо художника. Замысел на холсте просматривался смутно, а художник на вежливое покашливание Клопа не реагировал.

— Мастер вас не слышит — недовольно обронил стоявший рядом, не то ученик, не то страстный поклонник; во всяком случае, слово мастер он произнёс с придыханием и с большой буквы. Как какой-нибудь замшелый чиновник фамилию президента страны.

— Глухой, что ли? — участливо спросил Клоп, вежливо понизив голос, хотя этого, судя по всему, и не требовалось.

— Мастер сам лишил себя слуха и дара речи — многозначительно произнёс тот, и вновь глянул на холст. — Вот так, среди хаоса и убогости рождается новый шедевр!

— Постой ка, парень — Клоп решил выяснить всё до конца, благо за вопросы здесь не били, а свободного времени была уйма.

— Он что же, сам себе ухи вместе с языком отпластал?

— А как же иначе? Ведь вокруг одна серость и бездарность.

Ну ничего себе, блин — мысленно присвистнул Клоп и только сейчас обратил внимание на сухие, аскетичные лица художников, горящие фанатизмом глаза и тонкие, цепкие пальцы. Решительный парниша! Не лишним будет от него подальше отодвинуться, а то звезданёт кисточкой в глаз и всё, пиши пропало, окривел. Он Мастер, ему простят. Может, у него изначально такая задумка была: глаз кому-нибудь выщелкнуть для обострения художественного восприятия. Если уж ему своего языка не жалко — чихал он на чей-то глаз!

— А зачем он это сделал?

— Что тут непонятного? Мастеру не нужен слух, чтобы выслушивать советы глупцов. Они ничего не понимают в живописи, и чем больше не понимают, тем больше советуют.

— Блин, а язык-то ему чем не угодил? Теперь глупцов и послать-то нечем!

— Вот именно. Как раз, чтобы не поддаться искушению и не начать спорить с идиотами. Иначе не останется времени на творчество.

— А дураков не убавится — понятливо поддакнул Клоп, покосившись на прикрытую тряпкой корзину, что стояла между ножек мольберта, в опасной близости от вездесущей кисти. Что то подсказывало Клопу — не единым святым духом художники живы.

— А может у вас хлеба кусочек найдётся? Что-то очень…

— Ах, отстанете вы когда-нибудь? Возьмите вон там и не мешайте.

С таким подходом к жизни Клоп был полностью согласен. Действительно, каждому своё: кто-то духовной пищей жив, а кто и куску хлеба рад. Он заглянул в корзину, проворно выудил из её глубин порядочный кусок варёного мяса, ломоть чёрного хлеба с аппетитной корочкой и большое, янтарное яблоко. Что-то там было ещё внутри, довольно заманчивое, но, покосившись на увлечённых своим делом художников, Клоп решил довольствоваться малым и не рисковать понапрасну. Они хоть и художники, но за хлеб насущный могут лицо и вовсе без красок разрисовать.